— Звучит хорошо, — улыбнулся Ротмор, — не учитывая того, что все эти композиторы-песенники ломают себе шеи, пытаясь стать бездельниками и заниматься глупой бухгалтерией. Сочинительство — далеко не все, что нужно для творчества. Это урок номер один в нашем деле. Хотя, я вижу, ты не разделяешь этого мнения. — Ротмор с трудом поднялся с кресла. — Ну, ладно, мы и так наскучили Марджори.
— Нет, нет, — сказала девушка. Она сидела на диване и вертела головой из стороны в сторону, наблюдая за обоими мужчинами.
Взгляд Ротмора, остановившись на ней, подобрел. Патрон сделал глоток виски.
— Позвольте мне позвать вас обоих сегодня вечером на ужин.
Ноэль взглянул на Марджори, которая проговорила:
— По-моему, на сегодняшний вечер у нас билеты в шоу…
— Ничего, не беспокойтесь насчет билетов, — сказал Ротмор. — Если даже они у вас есть, поменяете их на другой вечер.
— Не стоит спорить с Сэмом, — напомнил Ноэль девушке. — Спасибо, Сэм, это будет великолепно.
Ротмор медленно вышел, оставив за собой серые клубы дыма от дорогой, судя по запаху, сигары.
Из газетных колонок, отведенных под светскую хронику, скандалы и сплетни, Марджори знала, что это самый дорогой ресторан в Нью-Йорке. Мебель в ресторане была старинной, совсем немодной, но еда — просто сказочной, а вина — лучше, чем любое из тех, что Ноэль когда-либо заказывал. Здесь она отведала те блюда, о которых столько раз читала во французских романах; раньше она никогда не верила, что такие чудеса кулинарного искусства на самом деле существуют. Икра, супы, мясо — все было приготовлено и приправлено с безупречным совершенством вкуса, и в этом было что-то почти унизительное. Она чувствовала себя немного варваром, неожиданно столкнувшимся с цивилизацией. Какой-то приступ приятного оцепенения охватил ее разум, и она была так ошеломлена, что далеко не сразу начала следить за спором Ноэля и Ротмора. Марджори очнулась, только когда они повысили голоса. Ноэль, видимо, хотел, чтобы они купили к ужину какое-то новое темное итальянское вино двадцатилетней выдержки, которое можно было приобрести за тысячу пятьсот долларов. Ротмор сказал, что для них оно не стоило и пятнадцати центов.
— Это для европейцев. А Европа — это адюльтер в среде бедноты, да еще иностранной бедноты, и Европа умирает. Что вы, европейцы, хотите делать? Создавать театры военных действий и опустошать их, истребляя людей?
— Вы предполагаете, — сказал Ноэль, — американский народ — настолько тупой, что не может признать даже что-то хорошее? Это антидемократический взгляд. Вы никогда не задумывались об этом? Американцы не так тупы, ведь они выбрали в президенты именно того, кто нужен. Или, по крайней мере, мы все верим в это.
