И если еще можно на первых порах как-то простить нам, по неведению поверившим лжепророку, то ныне… То ныне, когда мы ведаем, в какую бездну материального и духовного обнищания нас ввергли поспешники лжепророка; как низко пала цена человеческой жизни и достоинства; как упорно подталкивают к противоприродной черте, за которой смертность превышает рождаемость, то есть к геноциду; как динамизируется своеобразный «естественный отбор», ведущий к ускоренному вымиранию фронтовиков, инвалидов войны и труда; как взращивают из наших детей поколение циничных торгашей, вытирающих адидасы о знамена, под которыми их же отцы и деды сражались и гибли «за нашу и вашу свободу»; когда поощряются предательство, отступничество и ренегатство как норма; когда за деньги продается все – от национальных святынь и родной земли вплоть до чести и совести – то ныне, когда мы все это и более того знаем, но так же, как и в пору «обольщения», тупо бредем за поспешниками зверя, – ныне сие нам не простится.
Я знаю многих и многих, которые, пугливо озираясь, по углам жмут руку немногим отважившимся бросить вызов темной рати, а на миру дрожащими голосками подпевают ее волчьему вою. Неужели они надеются, одновременно подыгрывая зверю и пугливо подмигивая идущим против зверя, – неужели они надеются проюлить сухими между каплями дождя?! Очнитесь: никто не уйдет от меча «сидящего на коне, исходящего из уст Его»!
Пробил роковой час, когда каждый обязан определиться: быть или не быть, сиречь: «делать дела… доколе есть день, пока не настала ночь, когда никто не может делать».
И первое, что предписывает нам Провидение: очиститься. Очиститься от скверны обольстившего нас, разорвать его липкие, просоченные ядом посулы, отринуть от себя лжепророка и указать другим, кто он воистину есть.
* * *
Не тешу себя надеждой замолить грехи свои от соприкосновения с ним, не уповаю, что мне, обольстившемуся его лукавыми прожектами, простится лишь за то, что я, пусть преступно поздно, но все же распознал его суть. Уповаю только на единое: в тот день мне зачтется хотя бы намерение очиститься. Но если позволит судьба помочь хотя бы еще одному обольщенному прозреть, я буду считать свой долг исполненным. Ибо распознанный зверь уже не так опасен. Если же к этому одному прозревшему присовокупится еще один, еще сотня, еще тысяча и тысяча тысяч – спадет пелена с околдованной обольщениями толпы и образуется круг прозревших, которые увидят в центре его зверя и поспешников его во всей олицетворенности их злодеяний и тайных замыслов.
