Но откуда берется неповторимость любви, что служит ей основой?
У Платона есть миф об этом. В незапамятные времена люди были совсем не такие, как сейчас. Их звали андрогины («женомужи»): женщина и мужчина были тогда слиты в одном существе, двуполом и двутелом. Андрогины были невероятно сильны, и Зевс, боясь, как бы они не посягнули на богов, повелел рассечь их надвое.
«Когда тела были таким образом рассечены пополам, каждая половина с вожделением устремлялась к другой своей половине, они обнимались, сплетались и, страстно желая срастись… ничего не хотели делать порознь». «Вот с каких давних пор свойственно людям любовное влечение друг к другу, которое, соединяя прежние половины, пытается сделать из двух одно и тем самым исцелить человеческую природу»[15].
Из этого знаменитого мифа пошло и выражение «моя половина», и мнение, что для каждого человека есть в мире только один избранник, который предназначен ему.
Такое понимание любовного выбора царило в европейской морали почти до начала нашего века, а в обиходе оно живет и сейчас. (В странах полигамии — многоженства — взгляды на любовь другие: там есть и платоновский подход, есть и мнение, что у каждого человека может быть несколько «половин»).
В XIX веке влюбление стали объяснять по-другому: влюбляются в человека, в котором больше других воплощен твой идеал (впервые эта мысль появилась еще в средние века). Пожалуй, это верно, если имеют в виду безотчетный идеал — больше для чувств, подсознания, чем для сознания. Такой подход позволяет понять многое в любовном влечении, но далеко не все. Он не объясняет, например, почему любят недобрых, лживых, глупых, вообще далеких от идеала…
Тот же Платон говорил, что любовь — это тяга не ко всему человеку, а только к тому хорошему, что в нем есть. Мысль эта была частицей его глубокой и сложной теории любви, и в ней не было того привкуса упрощенности, который возникает, если ее вынуть из разветвленной цепи мыслей.
Прямолинейные моралисты и в наш век уверены, что любовь — это влечение только к достоинствам человека. Но человек не разграфлен на черные и белые клеточки, и невозможно разделить его на части, от сих до сих достойные любви, а от сих до сих — недостойные.
Все личные свойства людей двояки, в каждом есть свой свет и своя тень. Конечно, влюбляются в то, что поражает человеческое подсознание, влечет его, кажется ему достоинством. Но часто это именно кажется, а на деле достоинство может оборачиваться недостатком — сила оказывается грубой силой, острота ума — нетерпимостью к инакомыслию…
