Передача «Спокойной ночи, малыши!» действительно была испытанием для диктора. Высокую планку заложили Нина Кондратова, Валя Леонтьева. И остальным надо было дорасти до этого уровня. Поэтому отбор был очень жесткий. Все наши талантливые коллеги работали в «Спокойной ночи, малыши!».
— Право вести передачу с Хрюшей и Степашкой надо было заслужить?
— Да, люди приглашались, уже получив основы профессии. У Тани Судец, например, были необыкновенные горящие глаза, она излучала обаяние, теплоту. У Лины Вовк — то же самое. Из мужчин, пожалуй, только Володя был по-настоящему любим и понятен малышам.
— Как в целом народ воспринимал тогда телевидение?
— С большим уважением и любовью. Однажды я приехал в Херсон по линии общества «Знание» рассказывать о телевидении. Обычная встреча со зрителями под названием «Секреты телевидения без секретов». Я читал стихи, прозу, отвечал на вопросы. На следующий день меня пригласили к первому секретарю обкома. Я пытался отнекиваться. «Обязательно приходите», — настоял партхозактив. В 10 утра я приехал. За большим столом сидели люди, у всех бровки домиком, в руках блокноты, карандаши, смотрят на меня, как на члена ЦК, и ждут ценных указаний. У меня внутри все похолодело, думаю: что делать? Начал с того, что рассказал несколько телевизионных баек. Через пять минут они блокноты побросали, потом хохотать начали. В общем, вышел я из положения. А вообще, конечно, нужно было помнить об ответственности и держать себя соответствующим образом. Иногда я слышал вслед: «О, смотри, комментатор идет!»
Однажды, в начале 60-х, мы проводили киносъемку на ВДНХ у павильона «Космос». Мне тогда уже много писем приходило, стало казаться, что все действительно меня любят. И вот я готовлюсь к съемке эпизода, вдруг слышу за спиной разговор двух женщин: «Ой, ты знаешь, а Кириллов мне совсем не нравится. Вот Балашов — другое дело. Голос такой, мощь чувствуется». У меня похолодело сердце: как, меня не любят? А потом тут же вспомнил предупреждение Ольги Сергеевны Высоцкой о том, что зрители могут любить, но могут и не любить и даже ненавидеть. И стал гомерически над собой смеяться: вот что бывает, когда мы забываем наставления учителей.
Популярность — это шлейф профессии. Проходит время, ты пропадаешь с экрана, и о тебе забывают. Генетически поколение меняется через 18—20 лет, а на телевидении это занимает 8—10 лет, потому что зритель вырастает, взрослеет, смотрит другие передачи, у него появляются иные интересы. Сегодня уже никто не вспоминает Нину Кондратову, первого диктора телевидения, редко — Валентину Леонтьеву, Аню Шилову, Люсю Соколову, Нонну Бодрову, Женю Суслова. А ведь у каждого диктора были свое место, своя передача, в которой он был первым номером. Светлана Жильцова вела уроки английского языка, Лина Вовк и Таня Судец — музыкальные программы.
