Придется, вооружась кистями и красками, взяться за дело самим.
Не нужно много времени, чтобы убедиться: затея эта относится к категории повышенной трудности.
Прежде всего наш молодой современник не любит позировать, демонстрируя блестящие грани своей индивидуальности. И это вовсе не наивная девическая скромность, украшающая (или, быть может, прикрывающая?) серую бесхарактерность, отсутствие мыслей и дел, та скромность, постоянное место прописки которой — хата с краю со всеми удобствами.
Нет, наш современник знает и умеет многое. И многое уже сделал. И чувствует в себе силы, чтобы сделать еще больше. И он умен — он сознает это. Но всякая поза, всякая рисовка чужда ему. Он относится к ней недоверчиво, иронически. Он не позволит втаскивать себя живым манекеном под стекло образцово-показательной витрины. И если он вдруг заметит, что вокруг него начинают строчить авторучками бойкие человечки со взглядами комиссионных оценщиков, он скорее сделает дикую выходку, ударит лицом в грязь, лишь бы его миновала мучительно-почетная участь музейной ценности. Он не любит трескучих фраз и превосходных степеней сравнения. Звон фанфар и гром литавр никогда не были ему по душе.
Может быть, именно такая непримиримая скромность украшает Человека?
Позировать современник не склонен еще и потому, что не любит сидеть зря. Ему жаль каждой минуты, потраченной впустую. Течение дня размечено у него не обеденным перерывом, домашними тапочками и мягким креслом перед телевизором.
— Нет времени! У меня завтра зачет по сопромату!
— Нет времени! Через час — самолет на Братск!
— Нет времени! В восемь — тренировка!
— Нет времени! У меня на сегодня билет в театр!
В театр? Прекрасно! Наконец-то у нас есть возможность понаблюдать за спокойно сидящим современником, приглядеться к тому, как он одет, оценить то, что привлекает его внимание, проследить за выражением его лица, за тем, как он хмурится, как улыбается…
Вооружимся терпением, карандашом и блокнотом. Сядем. Понаблюдаем. Набросок за наброском, штрих за штрихом — может быть, из них и сложится желанный портрет.
Но что это? На бумаге едва наметились легкие контуры, а современник внезапно устремился в раздевалку — в середине второго акта, в самый драматический момент, когда герой на сцене, бия себя в грудь перед участниками профсоюзного собрания, осознает одну за другой допущенные ошибки, а героиня, смахнув полновесную слезу, уезжает по непонятным причинам в неведомые края.
