А Боря, поплакав в Дашину жилетку, утёрся и подсел к Танечке, которая, похихикав над анекдотом, предложила выпить «за дружбу». Домой они ушли вместе.
Два других парня — один оказался спортсменом, другой занимался строительством — откровенно скучали. Даша была им абсолютно неинтересна. «Вот такая весёлая получилась вечеринка, моя дорогая мамочка», — думала Даша, засыпая в своей уютной комнате с маленьким ночником на прикроватной тумбочке. Кроме ночника, на тумбочке — фотокарточка в рамочке из ракушек. Такие рамочки продают в сувенирных лавках в Крыму. Папа с мамой возили пятилетнюю Дашу в Евпаторию. Даша в маминой шляпе с широкими полями. Она морщит нос и хохочет. Даша смотрит на себя и в который раз удивляется: она совсем не похожа на родителей. Особенно сейчас, когда ей двадцать пять.
Илья возвращался из командировки. Измучился, устал от недосыпа. Его, как фотокорреспондента, послали в Краснодар на кинофестиваль. Пришлось помотаться. Киношники народ необязательный, договорятся о встрече и забудут. Илья нервничал, отлавливал их по кафе и барам, а они ещё и пальцы гнули:
— Так не пойдёт, не тот ракурс, надо переснять.
Но теперь всё. Завтра утром Москва. Ночь в поезде и он — дома. Соскучился по детям. Ждут. Он обещал им подарки. Какое счастье — впереди два выходных, он дома, он с детьми.
Илья человек домашний. Любит поваляться на диване с книгой, любит попялиться в «ящик» да повозмущаться: «нечего смотреть, совсем нечего», любит нырнуть в Интернет и, забыв обо всём, запутаться в его паутине. А ещё он любит рисовать с детьми. Расстелить на полу рулон старых обоев, и творить, и фантазировать, и переживать счастье совместного с детьми созидания.
— Море! Краску синюю срочно! Гриша, синюю краску я сказал! Так. Волны! Смотрите, как они пенятся. Немного белой, совсем немного… Анечка, боишься? Девочкам положено бояться, на то они и девочки. Но Гриша спасёт тебя от морского шторма, он нарисует корабль, большой, красивый, а на нём капитана. Вот он! Борода, трубка…
— Он курит? — Анечка важно поджала губы, — мама сказала, курить грех.
Илья курит, и он промолчал. Да, они с капитаном грешники. Сколько пытался бросить, хватало на дня два, не больше, и опять подкатывало к горлу такое нетерпение закурить, что всё остальное казалось незначительным и мелким. Он скрывает это от детей, старается скрыть. Ночью, когда дети уснут, выходит на балкон. Жена просыпается, ворчит:
— Илья, сколько можно дымить! Прошу ведь, сходи к батюшке, он помолится.
