Она улыбнулась:
— Ты спрашиваешь не того, человека. Мне больше никто не нравится, лишь потому, что он в военной форме.
— О, я должна попросить разрешения не согласиться, — сразу же возразила миссис Гоулдинг. — Разве вы не заметили, как военная форма идет мужчине? Она дает ему эполеты, если у него слабые плечи, жесткие высокие ботинки, если у него недостаточно развитые икры…
— И ум, и решимость, если окажется, что они также отсутствуют, — вставила Мэри.
— И если он уже образец совершенства, — засмеялась миссис Гоулдинг, — это дает ему дополнительное достоинство, с которым он носит свое совершенство. — Она сказала игриво: — Господи, для чего я все еще в Брюсселе, если не для того, чтобы восхищаться самыми изысканными и лучшими мужчинами!
София посмотрела на нее с участием. Несомненно, она была здесь главным образом для того, чтобы найти мужа, и София не могла не восхищаться ее откровенностью и силой духа.
— Вы провели много лет с военными. Должно быть, есть моменты, которые в настоящее время делают Брюссель очень похожим на то, что вам доводилось видеть раньше?
Делия кивнула и улыбнулась, но тут в комнату вбежал Гарри и прервал их. Он остановился напротив своей матери и сказал сердито:
— Тони говорит, что моя булавка надета вверх тормашками. Это же неправда, да, мама?
София посмотрела на золотую булавку в форме подковы, которая была пристегнута к лацкану его жакета.
— Боюсь, Тони абсолютно прав, дорогой. Вот, я сейчас поправлю ее тебе.
— Но она должна носиться вот так. Жак так сказал. Он сказал, что папа носил ее вот так, — возразил мальчик.
Это был шок. Склонившись к сыну, София почувствовала, как ее глаза стали горячими.
— Что за чепуха? С какой это стати..? — Она едва могла контролировать свой голос. — Он никогда не знал твоего папу. — София повернула булавку и закрепила ее снова изгибом вниз. — Вот. Запомни, я говорила тебе, ее нужно надевать вот так, чтобы удача не покинула тебя.
Гарри отступил назад и посмотрел вниз на булавку, слегка нахмурившись.
— Жак говорит, что мужчина сам делает свою удачу, — затем он повернулся и выбежал на улицу.
София сидела и смотрела ему вслед в полном оцепенении. Она была в смятении от того, что он сказал; у нее поползли мурашки по спине, когда она подумала, что Жак говорил с Гарри об Эндрю.
Неожиданно она вспомнила булавку, которую Жак сам носил на своем галстуке довольно часто, на балу у Монтегю и во время ужина у нее в Клифтоне: подкова из оникса, окруженная бриллиантами, надетая дугой вверх. Что за смысл он вкладывал в это, когда говорил Гарри, что носить ее надо точно так же?
