— Дорогая, что ты сделала с этим мужчиной? Он любит тебя и ненавидит тебя за это!
София и Мэри пошли обратно в отель «Д'Англеттер», чтобы забрать Гарри, затем поехали в особняк на Ру Нуве, который Эллвуды сняли на лето.
Мэри, чье любопытство снова было возбуждено, задавала сотни вопросов, на которые София пыталась ответить ясно, но все время одна мысль возникала у нее в уме: «Он жив. Я не подписала ему смертный приговор». Это было облегчение, близкое к радости, и она почувствовала себя опьяненной им. И в то же самое время это возвращало ее назад к чувству вины и ужаса по поводу ее слабости к Жаку Десернею.
Он был шпионом и пытался убить ее, прежде чем София обнаружила, кто он был и какие преступления совершил. Когда она донесла на него Себастьяну Кулу и потребовала его ареста, она поступила правильно для себя и Гарри, для Эндрю, для Англии. Тем не менее, когда она отказалась от жизни Жака, боль была так сильна, как будто она навела оружие на свою собственную душу.
Любовь, которую, как София думала, разделяли они оба, была для нее более реальной, чем горькая правда о его предательстве. Она все еще жаждала его прикосновения, такого же глубокого, какое испытала на зеленой опушке Фристонского леса. Ее враг был жив.
И, несмотря на все зло, которое он причинил ей, София не могла собраться с силами, чтобы пожелать ему смерти.
Она сознавалась только в фактах, а Мэри настаивала на большем, но ей пришлось положить конец признаниям, когда с визитом пришла миссис Гоулдинг.
Делия Гоулдинг часто навещала их, похоже, она предпочитала их компанию обществу миссис Румбольд. Однако она отзывалась по-доброму о своей хозяйке, сказала, что сблизилась с нею, когда подполковник отправился на действительную военную службу, а миссис Румбольд жаждала дружеского общения.
Три женщины сидели в комнате для шитья в задней части дома, где эркеры выходили во внутренний двор, на лужайку. Им было видно, как Гарри играл вместе с двумя мальчиками Мэри. Солнечный свет проникал внутрь сквозь тонкие полуприспущенные белые занавески, которые время от времени вздымались от ленивого ветерка. У Мэри на коленях лежали пяльцы с вышиванием; она не особенно любила рукоделие, но когда они рассиживались без дела, это было единственным способом удовлетворить свою потребность хоть в какой-то деятельности. Миссис Гоулдинг, усевшись на краю дивана рядом с шезлонгом Мэри, пассивно рассортировывала для нее шелковые нитки.
