В прошлом эта реакция «дорогого папы» не получила бы ее сопротивления. Сегодня же он увидел, с болезненным напряжением его глубочайших чувств, какой непреклонной и твердой ее сделала любовь. Она улыбнулась своему отцу, попросила, чтобы он объяснил что-то Гарри, а затем с Жаком направилась к открытой части большого пустого шатра, оставляя позади стол с закусками и множество стульев, туда, где открывался хороший обзор на беговую дорожку неподалеку от финишной линии.
Он дал ей возможность заговорить первой.
— Спасибо тебе за то, что пришел повидать нас. — Она кокетливо улыбнулась ему, затем посмотрела вперед. — Мы не получили такого дружеского обращения от остальных наших знакомых.
— Что ты имеешь в виду?
— Я была слишком занята, чтобы заметить это вначале, мы провели некоторое время на огороженной площадке, и это было довольно долго. Мой отец подавлен. Прости ему холодный прием, он сегодня сам не свой.
Жак почувствовал, как похолодели его виски.
— Проблема во мне?
Она посмотрела на него встревоженно.
— Если честно, я действительно ничего не знаю. Но подозреваю, что это больше связано с тем, что случилось в Брайтоне.
Жак хотел обнять ее, но в этот момент одиноким пронзительным звуком издалека прозвучал рожок, и раздался громкий крик из тысяч глоток. Рядом с ним она начала дрожать. Он сразу подвинул стул и заставил ее сесть.
Гарри прибежал, подпрыгивая:
— Мама! Началось!
Она подняла глаза на Жака. Они были огромными от невысказанного страха.
Он улыбнулся ей:
— Успокойся. Шехерезада в добром здравии, не так ли?
Ее губы побелели.
— Мы сделали все, что было в наших силах. Но она такая нежная. Если что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу.
— Я вижу их! — Гарри забрался на стул, прыгая вверх-вниз и качаясь из стороны в сторону.
Жак взял его за плечо, чтобы он стоял спокойно.
— Какие на ней цвета?
— Красный и белый. Видишь? В середине. Ты видишь, мама? Дедушка, Шерезада скачет!
София от волнения еле могла говорить:
— Да, дорогой.
Подошел ее отец, и она сделала попытку встать.
— Нет, — сказал Жак. Он подозвал официанта и дал ей в руку бокал вина. — Оставайся там и слушай комментарии своего сына.
Летящие лошади скрылись из виду, скрытые плотной толпой зрителей. Жак велел Гарри слезть со стула, отвел его к месту как раз за шатром и посадил себе на плечи. Он и сам теперь видел скачки, лошади растянулись вереницей, летя как ветер по беговой дорожке. Он разрешил мальчику рассказывать Софии обо всем, что происходит, в то время как сам, не обращая внимания на адмирала, смотрел на нее.
