Если уж начистоту, она просто строптива. Как бы она ни пыталась оправдать собственное поведение, напоминая обо всех грубостях, которые наговорил ей лорд Дебен, ее совесть тут же напоминала, что он по крайней мере пытался сдерживаться. Несколько раз. А она снова и снова выводила его из терпения.
Бедняга всего лишь хотел выразить благодарность единственным известным ему способом, предложив поквитаться с обидчиками. А она с негодованием отвергла его предложение.
Особенно Генриетте не понравилось то, что, когда он вошел в комнату, она отреагировала так же, как прежде тетушка. Единственное различие — гордость не позволила ей проявить чувства, и еще она не хотела сделать родственников предметом насмешек такого человека, как граф, если он пожелает оскорбить их.
Ее положение усугублялось еще и тем, что даже разносящие напитки слуги не снисходили до того, чтобы обращать на них внимание.
Если бы только Генриетта не отвергла предложение лорда Дебена сделать ее звездой высшего света, если бы не вела себя столь неблагодарно и грубо, все сейчас могло бы быть по-другому.
Всецело поглощенная самобичеванием, она едва не врезалась в высокого мужчину, преградившего ей путь.
— Лорд Дебен!
И как это ему удалось незаметно подойти к ней, ведь он стоял в противоположном конце комнаты.
— Мисс Гибсон, — произнес он в ответ, слегка кивая в знак приветствия. — Уж не пытаетесь ли вы избежать встречи со мной?
— Н-нет-нет, совсем нет! Я решила, что это вы… — Она почувствовала, как жаркий румянец заливает ее щеки.
Лорд Дебен прищурился, и по его полным чувственным губам на мгновение проскользнула тень удовлетворенной улыбки.
— Я всего лишь исполнял ваше желание. Вы недвусмысленно дали понять, что не хотите иметь со мной никаких дел. Вот и решил не засорять гостиную в вашем доме своей персоной, вводящей в искушение.
Генриетта почувствовала, как щеки запылали еще жарче.
— Я была зла и расстроена, поэтому говорила необдуманно. А еще я вела себя грубо. — Она подняла голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза. — Прошу у вас прощения.
Он продолжал улыбаться одними губами, глаза при этом оставались серьезными. Он будто разочаровался в ней.
— Но ведь вы отомстили мне, не так ли? — мрачно продолжала Генриетта. — Так что, полагаю, мы теперь квиты.
— Прошу прощения, не понял, что вы имеете в виду.
— Ох, только не надо притворяться, что понятия не имеете, о чем я говорю, — отрезала она. Она ненавидела, когда он смотрел на нее высокомерно, словно говоря: «Да как вы смеете?»
