Зима, когда я вырос | страница 3

Хочу рассказать мою историю — историю о нас со Званом, а также о нас с Бет, и еще о холоде и зимнем льде в Амстердаме, и об оттепели, положившей всему конец. С чего начать? И кому все это можно рассказать?

Начну издалека. Полтора с лишним года назад у меня умерла мама. Скажу точно: на второй день Рождества 1945 года, вскоре после войны. Через год, на следующее Рождество, мы его никак не праздновали, елки у нас не было, и когда в классе все пели, я молчал — но никто ничего не заметил.

Первые недели после похорон папа каждую ночь бродил по городу. Он был уверен, что я спокойно сплю. Ничего подобного! Я не спал, хотя глаза у меня были закрыты. Он делал еще много других идиотских вещей — например, ставил на огонь чайник без воды или разговаривал с заледеневшим водопроводным краном, что не помогало, а когда я пнул этот чертов кран ногой, это тоже не помогло. У папы все пригорало, когда он готовил, и время от времени он подолгу смотрел куда-то в пол.

Однажды за мной пришла тетя Фи.

— Пора тебе, голубчик, помыть ноги, — сказала она. — Переезжай-ка ты на недельку-другую к нам.

— А как же папа? — спросил я.

— За ним мы тоже присмотрим, — сказала тетя Фи, — не сомневайся.

Тетя Фи не имеет ни малейшего представления о мальчишках моего возраста. На улице она держала меня за руку, представьте себе! Я шел с ней рядом, как дурак.

В доме у тети Фи я прожил две недели. А потом она отвела меня обратно домой на канал Лейнбан. Папа к моему возвращению побрился, и я обрадовался, что он меня не забыл.

Когда хоронили маму, были еще рождественские каникулы. Папа не дал объявления в газету. Поэтому у меня в школе ни о чем не знали. И я тоже не стал рассказывать. Когда мне давали тумака в коридоре или приклеивали бумажку от ириски на спину пальто, я кричал: «Я маме расскажу!»

Начальная школа, в которой я учусь, находится на Старой Верфи. Это недалеко от реки Амстел, но когда смотришь в окно, то воды в реке все равно не видно. Чтобы подойти к школе, надо пройти через подворотню.

Это отвратительное здание.

Я всякий раз забываю, где повесил свое пальто. Около трех я всегда думаю: наверное, уже четыре!

Через полгода после маминой смерти я перешел из третьего класса в четвертый. В первый день учебного года нас отвели в новый кабинет. Он оказался чуть просторней прежнего, но парты были такие же тесные. Дан Вролик сел, как всегда, слишком близко ко мне. От него, как всегда, пахло дегтем, а когда он рыгал, я чувствовал запах овсяной каши.