Тисса горит | страница 31

Из первого ряда выступил высокий офицер в форме австрийского стрелкового полка и назвал нашему ротному фамилии четырех солдат, после чего обернулся и указал их.

Поручик скомандовал им отойти в сторону.

Приземистый рыжеусый офицер назвал еще двоих. Наш конвой увел всех шестерых.

Вслед за тем обмененных военнопленных посадили в санитарный поезд. Когда все были размещены, поручик распорядился запереть вагонные двери и сам, в сопровождении фельдфебеля и четырех солдат, обошел весь поезд, тщательно осматривая пожитки военнопленных. В числе обыскивавших находился и мой товарищ Пойтек. Было уже далеко за полночь, когда Пойтек возвратился, наконец, в барак. Наши тюфяки лежали рядом. Полагая, что я сплю, Пойтек улегся, стараясь не шуметь.

— Что слышно? — окликнул я его.

— Ничего, — ответил он и затем, наклонившись, шепнул мне на ухо: — Я выкрал коммунистические газеты. Завтра утром сумеешь их прочесть.

— Да ведь я по-русски не понимаю.

— В Москве издается коммунистическая газета на венгерском языке.

Утром он протянул мне свернутую газету.

— Живо прячь в карман да гляди, как бы кто не заметил.

Стоя на часах перед камерой шести арестованных солдат, подозреваемых в большевизме, я прочел эту газету. Это был экземпляр издававшейся в Москве газеты «Социальная революция».

Днем Пойтек попросил вернуть ему газету.

— Вечером уходит санитарный поезд, — сказал он, — а вместе с ним отправится и эта газета.

Каждые три-четыре дня прибывали партии военнопленных, и всякий раз Пойтек раздобывал по нескольку коммунистических газет на венгерском языке. Прочитав их, мы подкидывали их в санитарные поезда, отправлявшиеся в Венгрию, в расчете, что уж кто-нибудь их там да разыщет. Так продолжалось недель шесть.

Как-то вечером, когда мы улеглись, Пойтек спросил меня:

— Не собираешься перейти мост?

— Бежать?

— Перейти к большевикам.

— Я же не говорю по-русски!

— Научишься.

— Не знаю… Еще не думал.

— Я завтра или послезавтра пойду, — сказал Пойтек. — А теперь поспим…

Всю ночь я не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок, и не мог прийти ни к какому заключению.

Наутро я сказал Пойтеку:

— Я остаюсь.

— Уговаривать тебя не стану, — ответил он, — но имей в виду, что здесь мы рано или поздно дорого поплатимся за чтение этих газет.

— Все же я останусь здесь, — заявил я.

На следующее утро снова происходил обмен военнопленными. Вечером Пойтек не вернулся, не явился он и на следующее утро.

Несколько дней спустя, перед посадкой в санитарный поезд прибывших в тот день военнопленных, ко мне подошел высокий белокурый унтер-офицер в очках.