…имя твое — Убийца…
…твоя вина…
Бледное лицо Каллана, бескровное и мертвое…
…твоя вина…
Я сел одним рывком. Мое тело жаждало движения. Оно до боли устало, но лежать спокойно я не мог.
— Мальвин!
Никакого ответа.
— Мальвин, проснись! Я хочу идти дальше!
Он медленно и неохотно проснулся.
— Какого черта, малец! Ночь на дворе!
— Не совсем.
Слабый блик света окрасил небо — еще не рассвет, но совсем близко.
— Ведь ни зги еще не видно!
Я не произнес ни слова, а только начал сворачивать одеяло и шнуровать одолженные мне сапоги. Мальвин же, с его кислым лицом, вздохнув, поднялся на ноги, фыркнув, как усталый конь в упряжке, что снова кидается вперед, хотя почти обессилен.
— Вот! — Он сунул мне пару морских сухарей, твердых и черствых, что были частью запаса с «Ласточки». — Тебе станет худо, если сперва не поешь!
Я удивился и взял сухари. С каких это пор Мальвин начал беспокоиться о том, каково мне? Но, может, он больше пекся о здоровье Каллана.
Мы карабкались и шли, шли и карабкались. И на другой день вскоре после полудня вышли наконец на более ровную местность — и на дорогу.
Мальвин упал, будто кто-то подрубил ему ноги. Лицо его было серо-бледным, а редкие рыжеватые волосы и борода слиплись от пота. Он выглядел так, будто за эти два дня состарился на целых десять лет.
— Мальвин, нам нельзя останавливаться!
Он глянул на меня. Его глаза были в красных прожилках.
— Я остаюсь здесь! — хрипло выговорил он. — Иди по дороге, малец! Даже такой Сопливый щенок, как ты, теперь не заблудится!
— Но…
Он и вправду выглядел, будто умирающий. Даже в том, как он произнес «Сопливый щенок», не было и капли злости по сравнению с тем, как он выговаривал их раньше. Однако же смогу ли я оставить его здесь одного?
— В путь, малец! А коли в силах, так бегом!
Чудно! Хотя я и сам очень устал, мысль об этом сильно взбодрила меня. Тело мое жаждало бега, словно это было единственным, что могло заставить уняться грызущую душевную боль. Словно это было единственным, что могло заставить исчезнуть лицо Каллана — бескровное, бледное… «Бежать! Малец мастак», — сказал Каллан. Ну вот, настал час это доказать.
Я отдал Мальвину одеяло и остаток своей поклажи, оставив лишь фляжку с водой. Подумав, я снял также толстую куртку и сапоги Тристана.
— Малец!.. — произнес, увидев это, Мальвин. — Ты уверен? А если тебе придется остановиться?..
Я хорошо знал, о чем он… Если я остановлюсь, я замерзну. Холод-то собачий! А может, и такой, что мне его не пережить. Но я и не думал останавливаться.
