Я поймал взгляд Дины. Она незаметно кивнула — она также поняла, что задумал Нико.
— Может, нам всем вместе поехать туда? Ведь нам же понадобится повозка для бочек с соленой сельдью и прочего, а может статься, мы продадим травы, зелье, так что поездка обойдется не так дорого, — сказал я.
Взгляд матери переходил с одного на другого. Она заметила: что-то происходит, но еще не понимала что. И она была осторожна и избегала слишком долго глядеть на Дину. Что-то худое происходило между матерью и сестрой; не нужно быть волшебником, чтобы сообразить это. И я был твердо уверен, что это связано с ядовитым змеем Сецуаном.
— Не худо бы ненадолго уехать из дому, — подхватил я. — Приняться за какое-нибудь дело.
Взгляд мамы смягчился. Она, наверное, подумала о тех ночах, когда я только и делал, что бегал да бегал, потому что не мог спокойно лежать и слушать Шептунов. Этого мне было не выдержать.
— Езжайте! — позволила она. — Я останусь с Мелли. Думаю, это лучше всего!
Мелли еще не совсем оправилась после нашего бегства от Сецуана. Она все время держалась около матушки, цеплялась за нее и порой казалась куда младше своих шести лет.
— Но возьмете с собой Каллана!
Я нахмурил брови.
— А кто будет охранять тебя? — спросил я.
Ведь Каллан Кенси был в телохранителях у матери все время, что мы жили в Кенси-клане.
— Каллан или кто-то другой. Можешь выбрать сам, Давин. Можете взять с собой Каллана или же все вместе остаться дома.
Я вздохнул, зная, что тут уж ничего не поделаешь.
— Мы возьмем с собой Каллана, — согласился я.
Холодный непрекращающийся дождик моросил над нами, и медленно, но верно мой шерстяной плащ промокал насквозь.
— Мы скоро приедем? — спросила Роза, сдувая каплю дождя с кончика носа. — Здесь не очень-то весело!
Я чуть было не сказал что-то вроде того: «Сидела бы тогда дома», но как раз сейчас я в самом деле радовался, ведь нас было много, чтобы не спускать глаз с Нико. А кроме того, Роза была права: ничуть не весело было скакать здесь верхом, когда вся твоя одежда постепенно прилипала к телу, будто еще слой холодной влажной кожи, вроде плавательной перепонки у птиц.
— А нам еще ехать, — сказал Каллан.
Кречет фыркал и тряс головой так, что поводья скользили у меня между пальцами. Он не любил дождливую погоду.
— Скачи, приятель! — пробормотал я ему. — Мы ведь все одинаково промокли, а ехать уж не так далеко.
Наконец мы стремительно взобрались на последний крутой подъем. Хорошо, что в повозку были запряжены две лошади, две сильные рабочие лошадки, одна серая, одна черная; их одолжила нам Мауди. Она хотела, чтобы мы привезли ей бочки с сельдью в целости и сохранности.
