И чего старушка так неодобрительно смотрит?
— Высокая ты. Спину слишком ровно держишь, — наконец соизволила пояснить она. — И голову больно задираешь. Только эр-дассы[2] могут позволить себе так ходить — прямо, ровно, почти не глядя под ноги.
Я потупилась: старушка права — при моем росте, метр семьдесят с кепкой, она почти на голову ниже меня. Если уж тут все люди такие, как она, то я, куда бы ни отправилась, действительно буду выделяться. Да и насчет остального правда: мама всегда учила меня не вешать нос и нести себя по жизни, как королева. А тут, оказывается, гордая женщина — это порок, а женщина независимая — нонсенс. Ни шагу нельзя ступить в сторону от канонов. Дом, семья, дети — вот и вся женская доля на Во-Алларе. Грустно, да? Ни про феминизм, ни про эмансипацию, ни просто про равноправие полов никто даже слыхом не слыхивал. И как тут выжить? Как извернуться, чтобы ничего не испортить? И как пересечь треть страны, никому не попавшись на глаза?
— Гордая ты, — окончательно расстроила меня бабушка, по-прежнему пристально изучая, как какую-то диковину. — И по жизни идешь, будто преград не ведаешь и точно знаешь, что обязательно победишь.
— Я так привыкла, — вздохнула я виновато.
— Да уж вижу… но это в общем-то и неплохо. Только учти, — пока уму-разуму не наберешься, внимание к себе не привлекай. Иди полями. Попутчиков избегай. Лучше издалека подмечай, кто где едет, и в сторону сразу уходи, пока не поймешь, с кем можно рядом пройти, а с кем нельзя. В разговоры не вступай, даже если предложат. На встречных прямо не гляди. Запомни: лучше мухой над лугом пролететь, не потревожив чуткий сон охотника, чем промчаться мимо него гордым оленем и получить стрелу в бок. А наши девки так, как ты, не ходят. Первыми разговоры не начинают — не положено. И не смотрят в упор на встречных — прыснут по сторонам и очи опустят. А коли при муже, то и того меньше: муж, если заметит, и по хребтине может вытянуть. Так что не вздумай норов показывать. Поняла?
— Тогда мне лучше вообще топать одной, — насупилась я, сердито сверкнув глазами. — И лягушками питаться по пути, чтобы с голоду не помереть.
— Не сможешь, — сурово припечатала меня ведьма. — Не лесной ты человек. Не приучена.
Вот же засада! Но и это — сущая правда: не приучена я к лесу. Так, краешком когда-то коснулась вольной жизни, консервами да кашами в котелке попиталась, но не больше. А на самом деле сомневаюсь, что долго протяну без хлеба и соли. Или без хорошо прожаренного мяса. Но в деревни пока нельзя: засекут меня с моим-то ростом да при моих привычках. И кота не знаю, куда деть. Вдруг подставится? Или меня под эшафот подведет? Одно хорошо: еды Айна мне в достатке дала. Даже не знаю, себе оставила ли? Правда, едва я заикнулась спросить, милая старушка так свирепо зыркнула, что я от неожиданности чуть язык не прикусила. Вот тебе и бабушка — божий одуванчик. Вот тогда-то я и поверила, что она ведьмой не случайно зовется — в ее глазах такая сила вдруг мелькнула, что даже мне, выращенной на хитроумных страшилках и телевизионных ужастиках, стало изрядно не по себе.
