Я проснулась от собственного крика, бешено колотя руками и ногами по воздуху и все еще падая в бесконечную темноту, совершенно не чувствуя под собой опоры. Меня буквально захлестывал накативший ужас, сердце бешено колотилось, отчаянно не хватало воздуха. Все существо судорожно сжималось в каком-то первобытном страхе, отчаянно не желая умирать.
И только когда меня требовательно встряхнули, истошно заорав в ухо что-то невнятное, я слегка пришла в себя и дикими глазами уставилась на обеспокоенное лицо Мейра. А потом увидела встревоженную мордочку Лина и разом обмякла.
— Гайдэ, ты чего? — тут же запрыгнул мне на грудь шейри.
Я вспомнила бесконечную пропасть, в которую внезапно упала и из которой не видела никакого выхода, и мысленно содрогнулась. А потом крепко зажмурилась, старательно отгоняя от себя жуткую картинку.
— Гайдэ!
— И-извините, — срывающимся голосом повинилась я. — Мне просто кошмар приснился. Такой реальный, что… честное слово, простите, ребята. Я не хотела вас напугать.
Оборотень с нескрываемым подозрением всмотрелся в мое бледное, покрытое холодным потом лицо, но вроде поверил — отошел, предварительно проверив браслет и убедившись, что крови на нем не появилось. Лин беспокоился гораздо дольше — пока я лежала, силясь угомонить зашедшееся в диком галопе сердце, внимательно всматривался в мои глаза, зачем-то принюхивался и настороженно шевелил усами.
В конце концов я просто прикрыла веки, чтобы не видеть его испытующего взгляда, и постаралась успокоиться. А когда окончательно пришла в себя, то начала постепенно вспоминать.
Я хорошо помнила, как мы мило говорили с Тенями. Еще лучше помнила, к какому решению мы пришли. Прекрасно сознавала, что дала сильного маху, потому что уже во второй раз находилась в Пустоте в каком-то неадекватном, слегка возбужденном и рассеянном состоянии, иначе ни в жизнь бы не согласилась на такой риск. Однако, видимо, браслет что-то сделал со мной в этом странном полусне, ничем иным я свою безалаберность объяснить не могу. Поэтому ничего удивительного в том, что я едва не отдала концы, не было. Еще бы! — подарить какому-то красноглазому призраку свое бесценное тело…
Я снова содрогнулась и подумала, что никогда не посмею рассказать об этом Лину. Подозреваю, он меня так обложит… а Мейр потом еще и добавит… если не вслух (он, как оказалось, очень хорошо воспитан), то уж мысленно — точно. И они мне потом по гроб жизни станут вспоминать эту дурость, приводя ее в пример всякий раз, когда мне снова захочется спрыгнуть вниз головой с обрыва.
