Последний вариант привлекал его больше всего.
Приходя на занятие, Дмитрий садился за стол, плечом к плечу с Петром, получал от него банку с обгрызенными ручками, разломанными ластиками, скорлупками от киндер-сюрпризов, и передавал ему кипу обучающего курса.
Тот, поддерживая суровое выражение на лице, брал бумаги, открывал, слюнявя палец, нужную страницу и торжественно зачитывал: «Продемонстрируйте, используя демонстрационный набор, принцип первый обучающего курса «непонятое слово»».
Иногда он сбивался во время чтения, как будто не вполне четко знал содержание курса и сталкивался, временами, с неожиданными для себя словами. Тогда он либо прочитывал их по слогам, либо говорил: «Брррр, читаем снова». Эта странность Петра Николаевича открывала для Дмитрия новые грани истории с Володиным хвастовством про чтение.
Зачитав, Петр Николаевич становился особенно серьезен и говорил: «Приступайте!».
Дальнейшее было для Дмитрия источником большого веселья.
Предполагалось, что люди должны всерьез раскладывать демонстрационный набор дома, готовясь к суровому экзамену. Когда Петр Николаевич, без объяснений, отклонял одну демонстрацию за другой со словами: «Фейл. Попробуйте еще раз», ученики, по идее, должны были мучиться и злиться, доходя порой до исступления. Не таков был Дмитрий.
Он, слабо представляя, каково содержание нужного принципа, начинал выкладывать первое, что приходило в голову, делая про себя ставки, будет демонстрация отвергнута, или нет. Он брал карандаш, клал на стол, накрывал сверху куском ластика, поперек клал еще один карандаш и говорил: «Ну, вот это карандаш… в смысле, это слово.
Оно не понято, — он показывал на ластик поверх карандаша. — Ну, и наступает п-ц», — он показывал на второй карандаш. Петр Николаевич, не в состоянии сдержать улыбку, говорил: «Карандаш — это «наступает» или «п-ц»?» — «И то и другое, — отвечал Дмитрий. — Смотрите, как он наступает», — он хватал карандаш и делал им возвратно-поступательные движения на поверхности стола, чтобы показать, как он наступает.
Засмеявшись, Петр Николаевич снова принимал серьезный вид и наставлял: «Вы знаете, каждое слово должно обозначаться одним предметом. Кроме того, принцип номер один гласит… — и он зачитывал принцип, после чего заключал: — Видите, там ничего не сказано про п-ц, значит вы не должны показывать п-ц». Услышав от Петра Николаевича, что же в точности гласит принцип, Дмитрий приступал к делу: «Вот это Володя, — говорил он. — Он не умеет читать. Его учили в школе, но он встретил непонятое слово, и ничему не научился». Про себя Дмитрий думал: «Не-ет, предметов многовато. Заставит заново раскладывать». К его удивлению, демонстрация оказывалась принята. Иногда, и тоже к удивлению, презентация отвергалась в течение получаса.
