Знал, например, что эту куртку морпеха с фамилией Дэвидсон на груди Алжирец снял с убитого им майора — командира морских котиков… Теперь носил эту куртку на счастье, как индейцы носили на поясе скальпы убитых ими бледнолицых.
Много еще знал об Алжирце, много, но не все.
А не знать все до конца — в этом была опасность.
Опасность, что этот человек тебя убьет.
Как сам Ходжахмет убил Пакистанца.
— Русские просят о важной встрече, — сказал Алжирец.
— На каком уровне? — спросил Ходжахмет.
— Запрос пришел от первого лица их Резервной ставки.
— От Старцева? — спросил Ходжахмет.
— Нет, от Данилова, — ответил Алжирец.
Ходжахмет хмыкнул:
— Насколько мне известно, первое лицо в Резервной ставке русских — это генерал Алексей Старцев.
— Нет, — отрицательно покачав головой, сказал Алжирец, — запрос поступил от генерала Данилова…
В комнату снова вошла русская служанка.
Она тихо и ловко расставила чашечки с кофе и собралась было исчезнуть, но Ходжахмет вдруг остановил ее…
— Лида, ты носишь трусики под шароварами? — по-русски спросил он.
— Да, мой господин, — смутившись и покраснев, ответила Лида.
— Тогда сними шаровары и сядь здесь перед моим гостем на шпагат, как ты это делала утром в бассейне…
Алжирец вдруг вспыхнул, взмахнул руками, выругался по-арабски и в конце концов опрокинул кофе на ковер…
— А ты, оказывается, понимаешь по-русски? — засмеявшись, спросил Ходжахмет и, жестом приказав женщине удалиться, принялся успокаивать своего заместителя: — Не сердись, не сердись, уважаемый, у каждого человека есть свои слабости…
— Ах, отдай мне эту служанку, Ходжахмет, отдай! — в сердцах воскликнул Алжирец.
— А ты расколи сперва замысел русской ставки, — сказал Ходжахмет, откидываясь на подушках, — я уверен, что русские что-то такое радикальное задумали. И ты сперва должен решить эту проблему. А уж награды будут потом.
И уже уходя, Алжирец сказал о главном — у русских здесь, в Центре, есть свой внедренный разведчик…
* * *
На втором году службы Володю Ходякова откомандировали в учебку.
Учебка была в городе Омске…
Два месяца были чем-то вроде отпуска, во время которого можно было совершенно забыть про войну и про все, что с нею связано.
Пообвыкнувшись в учебке, Володя как-то пошел искупаться в Иртыше. Вообще, самовольные отлучки из части, не говоря уже о купаниях, формально считались большими проступками, но старослужащему сержанту — «дедушке» Советской Армии, да еще и понюхавшему пороху афганцу, полагались некоторые поблажки. Даже начальник штаба, и тот, увидев Ходякова, неспешно бредущим в сторону реки, не тормозил свой уазик, а проносился мимо, нещадно пыля.
