* * *
— Ты гляди, какой баба сочный, как твой персик! — прицокивая языком и вращая глазами, говорил Файзиль, выводя под очи Азиза молодую женщину, скорее всего, хозяйку коттеджа. — А этот пацаненок ее, шакал, кусается еще!
Файзиль, смеясь, показывал Азизу укушенный палец.
Лицо молодой хозяйки показалось Азизу знакомым.
— Ты, случайно, не в телевизоре снималась? — спросил Азиз, приподнимая женское лицо за подбородок. — Ты в телевизоре была, я тебя видел!
— Да пошел ты, — огрызнулась женщина, пытаясь отвернуть лицо, — козел чуркистанский, тебе не телевизор смотреть, тебе баранов в горах пасти, а тоже туда…
— Зачем такой смелый баба так говоришь? — незло усмехнулся Азиз. И вдруг наотмашь ударил хозяйку, и та, даже не охнув, упала на пол, закатив глаза.
Сын хозяйки, мальчик лет восьми, тот, что только что покусал Файзиля, завывая, набросился вдруг на Азиза и принялся лупить его своими кулачками в живот.
Азиз ударил мальчика, и тот, споткнувшись о тело матери, тоже упал и затих подле хозяйки.
— За пацана не много дадут, а за бабу большие деньги можно выручить, — сказал Азиз. — Вспомнил я, где видел ее, она программу эту вела, как ее? Ту, что утром по первый канал!
А Файзиль со своими бойцами тем временем выкатывал из гаража ярко-красную полугоночную машину.
— Гляди, Азиз, настоящий «Феррари», сейчас кататься будем! — весело кричал Файзиль, открывая дверцу спортивного кабриолета.
— Гляди не разбей! — крикнул ему Азиз. — Ходжахмет ругаться будет!
Файзиль и еще трое с ним, все с автоматами, все в пулеметных лентах, уселись в маленькую машину, и та, зарычав и рыскнув своей тупой хищной мордой по гравию дороги, унеслась прочь, только пыль столбом…
— Точно, вспомнил я этот баба! — еще раз цокнул языком Азиз. — На первый канал ты программа вела…
Он протянул руку и потрогал женщину за грудь.
— Хороший баба, Ходжахмет доволен будет.
