Годом позже на том же научном совете, куда мы приехали уже с переработанным проектом, наша защита прошла с блеском, потому что мы действительно глубоко обосновали научно-техническое содержание наших работ. Я сам представил расчеты с нелинейными уравнениями и показал, как мало они отличаются от результатов решения при линеаризации задачи. Кроме того, благодаря опыту, мы были лучше подготовлены к риторическому тону дискуссии. Заседание проходило в том же здании в Подлипках. Председательствовал на нем полковник Спиридонов, классический тип энергичного и закрытого офицера. Основным пунктом нападок рецензентов был проект автоматического управления. Функции главного оппонента исполнял профессор Мейциев. Это был крупный и сухопарый человек в форме военно-воздушных сил, хорошо говоривший по-немецки. Ему с большим знанием дела возражал гениально одаренный доктор Хох. Интегрирование дифференциальных уравнений с переменными коэффициентами, которые он использовал для системы автоматического управления, проводилось с помощью специальной аналоговой электрической вычислительной машины «Модель траектории», которая была им разработана и построена в мастерских Городомли. Тогда это была действительно революционная идея. Хох встроил в ракету оригинальную рулевую машинку — автопилот. Итак, общий проект был одобрен — к большому облегчению полковника Спиридонова и господина Победоносцева, а также нашего русского главного инженера из Городомли, Курганова, преемника господина Бош-Коцюбинского. Господин Курганов в последний день перед поездкой в Москву посоветовал мне непременно посетить Третьяковскую галерею. Во всемирно известной картинной галерее среди всех остальных сокровищ можно увидеть оригинальные картины выдающегося русского живописца-импрессиониста Репина>{9}. Я бы с удовольствием пошел в галерею, но должен был отказаться от этой мысли. Выполнение длинного списка заказов — покупки для жены, знакомых и друзей, при таких редких поездках в Москву было важнее.
Критика рецензентами результатов нашей работы была, по мнению советского руководства, стимулом улучшения и развития работ. Но сегодняшний читатель мог бы спросить: зачем вообще многочисленные группы немецких техников и исследователей были привезены в Советский Союз? Среди них были не только ракетостроители, размещенные в Городомле, но также авиастроители и создатели авиадвигателей, вывезенные в Куйбышев и специалисты по разделению изотопов, которые работали в Крыму над проблемами технологий ядерного оружия. Не могли ли, так спросил бы далее читатель, рецензирующие советские специалисты сами выполнить работы, порученные немцам? Я думаю, что, разумеется, это было возможно. Было бы совершенно невероятным, если бы советские техники и ученые объявили, что новые исследовательские разработки в областях ракетной техники и авиастроения, а также в ядерной области они не могут осуществить без помощи немецких специалистов. Я думаю, что русская наука обладала и обладает высокопрофессиональными научными кадрами, которые ныне работают и в Западной Европе, и в США. Я считаю, что советские ученые обладают важнейшей предпосылкой успеха научно-исследовательской работы — способностью к предварительному прогнозу и комплексному подходу. Стоит только вспомнить о том, что вот уже многие десятилетия все чемпионы мира по шахматам происходят из Советского Союза. Наш немецкий коллектив с его тесной связью между фундаментальными исследованиями и их практическим инженерным применением послужил для русских хорошим примером взаимодействия.
