Тостлет поковыряла мазь когтем и, видимо, одобрила: во всяком случае, она взяла лист и очень бережно положила его на глаза Джегана, а вернее сказать, на всю верхнюю часть его лица. Он попытался высвободиться из пояса, удерживающего его на импровизированных носилках, словно хотел содрать пластырь. Однако Тостлет и ее помощник приподняли его голову и приклеили пластырь на место, раздирая оставшиеся листья на совсем уж узкие полоски.
Затем следом за хасситти со светильником они возобновили долгий путь вверх, но не раньше, чем Тостлет наложила мазь на последнюю полоску листа и не протянула ее Кадии.
— Для глаз, Благороднейшая, — сказала она, и Кадия на ходу стала по очереди прижимать полоску то к одному глазу, то к другому.
Огненные зигзаги, все еще словно мелькавшие перед ней, побледнели, а затем исчезли, прошла и резь в глазах. Да, окажись она в лабиринте, то, наверное, ослепла бы от бешеной пляски этих лучей.
Наконец они поднялись на уровень города и вышли во двор с фонтаном. Кадии почудилось, что дневной свет померк. Неужели ее зрение пострадало? Хотя глаза уже не болят. Каково это — ослепнуть, навсегда затеряться во мраке? Ужас пронизал ее мысли.
Джегана положили у фонтана. Он заворочал головой, постанывая.
— Темно… больно… пить… — Эти слова, сказанные на языке оддлингов. Кадия хорошо поняла. Она бросилась к фонтану и зачерпнула горсть воды. Тут ее тронули за плечо. Кто-то протягивал ей кубок, столь же богато изукрашенный, как тот, из которого она пила церемониальный напиток.
Девушка наполнила кубок до краев, встала на колени рядом с Джеганом, прижала его голову к груди и поднесла кубок к губам под пластырем из листьев.
— Пей, брат по щиту, — она старалась произносить оддлинговские слова как можно чище, но рувендианам эти звуки давались плохо.
Джеган подчинился. Он вновь пошевелил руками, и Кадия, все так же его обнимая, сделала знак ближайшему хасситти расстегнуть пояс. Охотник с трудом приподнял руку, пошарил в воздухе, а когда его пальцы коснулись запястья Кадии, крепко его стиснул.
— Пророчица! — Теперь он говорил на языке торговцев. — Это и вправду ты? И тоже поймана в этом месте множества холодных огней?
В его словах прятался страх, и она поспешила ответить:
— Мой товарищ, мы далеко от этого места. Мы опять под открытым небом. Пей! Это чистая вода, какую редко найдешь в наших краях.
И он напился, а затем поднял обе руки к повязке на глазах. Однако Кадия перехватила их.
