— Ну, не знаю, — замялась Мессалина, не ожидавшая подобного вопроса. — Пусть Сцилла назовет свое число, а мое будет вдвое больше.
— Чтоб меня ларвы замучили! — восхищенно выдохнул Калигула. — Договорились! Но смотри, лучше б тебе не хвастаться, а то ведь я могу тебя заставить выполнить свое обещание сполна, даже если ты будешь полутрупом.
— Сцилла твоя будет полутрупом, а не я, — огрызнулась Мессалина, уверенная, что раззадоренный Калигула спустит ей сейчас с рук то, за что бы в другом случае отправил в Маммертинскую тюрьму. — Сейчас же я пойду отдыхать, если не возражаешь.
И Калигула не сказал ни слова, когда она покинула пропахший человеческими выделениями лупанар, омерзительный везде: и в облезлой комнатушке, и в императорском дворце.
* * *
Когда Клавдий услышал о споре, его чуть удар не хватил, но Мессалина каким-то чудом сумела его убедить, что лучше помучиться один раз, чем каждый день выставлять себя на потеху всяким морякам и торгашам. В конце концов, его положение во дворце не было ли той же проституцией, только нравственной, а не физической? Поломавшись для порядка, Клавдий признал ее правоту и, скрепя сердце, сам проводил супругу на Палатин, где ее уже ждали Калигула с Цезонией, несколько человек из их ближайшего окружения и томно поглядывавшая на императора Сцилла, нежданно-негаданно удостоившаяся чести попасть во дворец. Чуть в стороне стояли лавки, на которых расселось несколько десятков крепких мужчин, при виде которых Мессалине стало нехорошо. Но это чувство страха быстро прошло, и она, кивнув головой, одним движением сбросила тунику, показывая, что готова начать соревнование. Сцилла последовала ее примеру.
Обе претендентки на победу оказались достойными противницами, и только к утру Сцилла, наконец, сдалась, закатив под лоб от усталости глаза.
— Двадцать пять! — возвестил ее секундант, показывая служанкам, чтобы те оттащили в сторону бесчувственное тело.
— Может, уже достаточно? — пискнул Клавдий, заглядывая в холодные глаза племянника. — У Мессалины мужчин больше!
— Пусть отрабатывает до конца, — усмехнулся тот, не отводя глаз от совокуплявшейся перед ним пары.
— Да-да, нечего было хвастаться! — поддержала принцепса его супруга.
* * *
Мессалина выполнила свое обязательство, и когда потрясенный ее неутомимостью секундант выкрикнул «Пятьдесят!», она с трудом поднялась и позволила мужу увезти себя домой.
Гай Цезарь тоже выполнил свое обещание: ее больше ни разу не звали на Палатин развлекать почтенную публику.
