Сахаров сам отчасти подорвал свою позицию в вопросе конвергенции, когда, как уже упоминалось, стал склоняться к тому, что не марксистская идеология или, по крайней мере, не только она, и не идеи мировой революции, определяют внешнюю политику СССР. Тем не менее, идея конвергенции, не только как гарантии мира, но и как общественное устройство, основанное на экономике смешанного типа и широких социальных гарантиях, осталась привлекательной для Сахарова на всю жизнь. В одной из последних своих работ — Проекте Конституции — Сахаров, по существу, предлагает России именно проект «конвергентного» общества. Добавлю, что «конвергентным» обществом можно считать и сегодняшнюю Россию, в которой некоторые западные институты наложены на советскую модель. С тем, правда, отличием, что современная Россия, как кажется, усвоила и сохранила худшие черты обеих моделей, а не лучшие, как надеялся Сахаров.
Любопытно сравнить два подхода Сахарова к решению проблемы международной безопасности: первый — конвергенция, и второй — сближение, основанное на свободном «обмене людьми и идеями» и на уважении прав человека («доктрина Сахарова»). Первое, видимо, предполагает «институциональное» или системное сближение, основанное на встречной трансформации экономических и политических систем. Второе — возникновение общих ценностей: свободы и прав человека. Иными словами, первое — сближение институтов, второе — сближение ценностей. Следует, правда, отметить, что иногда Сахаров употребляет конвергенцию в обоих смыслах — в смысле сближения и институтов, и ценностей (идеологии).
Каковы же были надежды Сахарова на реформы, на то, что советское общество вступит на «конвергентный» путь развития? Как мы отмечали, к 1973 году этих надежд, в ближайшей перспективе, у него уже почти не было. Однако в «Размышлениях» 1968 года, обращенных, в том числе, и к советскому правительству, и в совместном с В. Турчиным и Р. Медведевым письме властям, и в «Памятной записке» Брежневу 1971 года Сахаров предлагает некую программу либеральных реформ, в том числе экономических и политических. В основном это не слишком радикальные реформы, не угрожающие прямо монополии партии на политическую власть в стране, но ограничивающие произвол власти в нескольких важных областях. Неудивительно, что многие пункты этой программы реформ вошли позднее в перестройку Горбачева, в частности — пресловутая «гласность».
Мы знаем, что власти прислушивались к мнению Сахарова: его предложения по ограничению противоракетной обороны и ядерных испытаний в атмосфере привели к подписанию соответствующих договоров. Сахаров мог надеяться, что и его программа реформ также будет хотя бы рассмотрена советскими властями. Помимо, заверений помощника Брежнева А. М. Александрова, о чем Сахаров упоминает в своих «Воспоминаниях», ничего неизвестно о том, рассматривалась ли секретариатом Брежнева посланная ему Сахаровым «Памятная записка». Весьма вероятно, что никто, кроме КГБ, реформы Сахарова не рассматривал, хотя «Размышления», например, или, по крайней мере, факт их появления, по-видимому, стали довольно широко известны в высших партийных кругах.
