– Я верю, что она так не думает.
– Потом… потом она поручила мне выяснить как можно дипломатичнее…
– Дипломатичнее всего, сеньора, говорить без дипломатии, особенно со мной.
– Потом она мне поручила выяснить, не обидит ли вас, если она примет без всяких обязательств ваш подарок, то есть ее собственный дом.
– Как без обязательств?
– Ну, если она примет подарок как подарок.
– Но если я делаю ей подарок, как же еще она может принять его?
– Эухения и говорит: она, мол, готова принять его, чтобы показать свое хорошее отношение и искренность своего раскаяния, но она хочет принять ваш щедрый подарок так, чтобы под этим не подразумевалось…
– Довольно, сеньора, довольно! Мне кажется, она, сама того не желая, снова оскорбляет меня.
– Простите, это невольно.
– Бывают случаи, когда самые страшные оскорбления наносят именно, как говорится, невольно.
– Не понимаю.
– Однако это совершенно ясно.
Как-то я пришел и гости, и один из присутствующих, мой знакомый, даже не поздоровался со мной. Выходя, я пожаловался одному другу, и он мне сказал: «Не обижайтесь, он сделал это не нарочно, он просто не заметил вас». Я ему ответил; «Так в этом и заключается его грубость: не в том, что он не поздоровался, а в том, что он не заметил моего присутствия». – «Это произошло невольно, он человек рассеянный…» – говорит мне приятель. А я ему: «Самая отвратительная грубость – это та, которую называют невольной, и нет большего хамства, чем рассеянность в присутствии других людей». Это напоминает мне, сеньора, так называемую невольную забывчивость – как будто можно что-то забыть добровольно. Обычно невольная забывчивость – просто грубость.
– Но зачем вы это говорите?
– А затем, донья Эрмелинда, что после просьбы Эухении простить ее sa неумышленное оскорбление, будто я подарком задумал купить ее, вынудив к благодарности, после этого я не знаю, зачем она принимает мои подарок, да еще подчеркивая, что принимает без обязательств. О каких обязательствах речь, о каких?
– Не горячитесь так, дон Аугусто!
– Да как мне не горячиться, сеньора! Эта девчонка вздумала шутить со мной, решила, что я для нее игрушка! – При этих словах он вспомнил Росарио.
– Ради бога, дон Аугусто, ради бога!..
– Я уже сказал, закладная уничтожена, и если она не берет свой дом, то и я не имею к дому никакого отношения. Благодарна она мне или нет, мне все равно!
– Ну, дон Аугусто, зачем вы так! Она ведь желает только помириться с вами, чтобы вы снова стали друзьями!
