— Сделаешь когда?
— Когда скажешь. Хочешь, хоть завтра приезжайте забирать, нет — могу попридержать.
— Завтра никак. У меня суточное дежурство. Но ты не слишком торопись, а впрочем, я позвоню.
— Карашо. Ой, погоди! — Толик достал из бардачка документы, — на вот, передай хозяйке. Что за мода, права с документами в машине хранить. А если угонят?
— Чего? Вот это?! Да кому она нужна! — возмутился Северинцев, забирая яркую цветную сумочку, — короче, Толик, я поехал. Завтра созвонимся. И чтобы всё было тип-топ!
— Угу.
— И тормоза проверь!
— Угу.
— А ещё лучше — полная диагностика. Я заплачу.
— Поезжай уже, учитель тоже нашёлся! Без тебя разберусь.
— Тебя подбросить?
— Сам доеду.
— А Танька как же?
— Переживу как-нибудь.
— Тогда пока.
— Угу. Всё будет о кей, Север. Коллеге привет.
* * *
… В ярком свете бестеневой лампы очертания стройной фигурки казались лёгкими и воздушными. Она будто парила, едва касаясь пальцами босых ног кафельных плиток пола. Пёстрый шёлковый халатик соскользнул с её плеч, а горячие ладони коснулись его голой груди. Острый ноготок слегка царапнул моментально затвердевший сосок, и он со стоном выгнулся, подставляясь откровенной ласке. В паху разгорался настоящий пожар, не в силах противиться бешеному желанию, вышибающему из головы абсолютно все мысли. Кроме одной: она должна, просто обязана дотронуться до него именно там, где всё горело огнём неутолённого желания. Прямо сейчас!
Её ладони медленно скользили по груди, спускаясь всё ниже, словно стекая и концентрируясь в одной точке.
— Да! Пожалуйста! Умоляю!
…Ласковые пальчики охватили член — нежно и крепко.
Наконец-то!
Большой взрыв, создавший Вселенную, был детской хлопушкой по сравнению с взрывом потрясшем его.
— А-а-оу! — выкрикнул он и… проснулся, сжимая в кулаке собственный член.
— Млять твою мать, — прошипел он, кусая губы, — ни хрена себе! Дожил! Это пипец вообще! — Наслаждение от ошеломляющего оргазма смыла отрезвляющая волна смущения: такое с ним случалось только во времена подросткового возраста, когда он хотел всё что шевелится.
Часы показывали четыре утра. Северинцев встал с постели, сгрёб в охапку простынь и покрывало и на ватных ногах поплёлся в душ, чтобы смыть с себя липкие следы приключившегося безобразия.
Стоя в душевой кабине, подставляя спину и плечи под горячие почти обжигающие струи, он размышлял о том, что будет, если его, не дай господи, накроет прямо в операционной. Такой вариант исключать было нельзя, учитывая, что причина вызвавшая его сегодняшний прямо скажем феерический оргазм, находилась в двух шагах от него. А на кону-то человеческая жизнь! Даже малейшая потеря контроля может привести к необратимым последствиям. И что теперь делать? Убирать её из бригады? За что, спрашивается? За то что он не может справиться с собственными инстинктами? Нетушки! Вот же угораздило!
