Мег хотела отказаться, даже открыла рот, чтобы сказать соответствующие слова, но по какой-то необъяснимой причине вдруг услышала, как робко мямлит что-то в знак согласия.
— Я приготовил цыпленка в соусе из белого вина с картофелем и салатом, — сказал Николас, — но если вам это не нравится…
— Звучит очень аппетитно, — поспешно заверила Мег.
Минут через десять она могла подтвердить, что на вкус еда оказалась столь же замечательной, как и на запах. Мег отличалась здоровым аппетитом, что для Николаса, привыкшего видеть, как женщина во время еды гоняет по тарелке жалкий листик салата, было в новинку. Весь облик Мег буквально излучал здоровье: здоровый блеск глаз, здоровый румянец на щеках. Николасу представилось, что ее обнаженное тело будет упругим, теплым, груди — высокими и полными, талия такой узкой, что он сможет обхватить ее двумя руками. Николас вздрогнул, внезапно осознав, какое направление приняли его мысли, встал из-за стола и немного хрипло спросил:
— Кофе хотите?
Мег как-то неуверенно кивнула, гадая про себя, что она такого сказала или сделала, отчего у него на лбу внезапно залегли складки, и почему этот вопрос вообще ее интересует.
— Цыпленок был превосходен, — вежливо похвалила она, вставая, чтобы отнести тарелку в раковину. В это время Мег услышала, как Джек скребется в дверь черного хода, и сказала: — Пожалуй, я его впущу.
Николас промолчал, заливая молотый кофе водой и ставя кофеварку на огонь. Когда Мег открыла дверь, он спросил:
— Вам с молоком?
— Да, пожалуйста.
Отвечая Николасу, она повернулась спиной к двери и тут же вскрикнула от неожиданности: Джек налетел на нее и чуть не сбил с ног. Реакция Николаса была стремительной, он круто развернулся и схватил Мег за плечи. Она же инстинктивно ухватилась за него, стараясь устоять на ногах, но по инерции качнулась вперед. Только поэтому она оказалась буквально лежащей на Николасе, только поэтому их тела оказались прижатыми друг к другу так плотно, что между ними невозможно было бы просунуть даже листок бумаги.
И только поэтому его руки теперь держат меня так, словно обнимают, строго сказала себе Мег. Вероятно, есть какое-то разумное объяснение и его бешено участившемуся сердцебиению, просто я пока не додумалась.
Однако ее тело, похоже, не пожелало подчиниться голосу разума и истолковало все по-иному. Разумом Мег понимала, что Николас не может обнимать ее, как обнимал бы любовник, но тело реагировало именно как на объятия любовника. Мег почувствовала, что ее соски твердеют, и горячая волна стыда, захлестнувшая ее, только обострила все эти ощущения.
