Вынутый из своего заточения, купец непрестанно чихал и тер запорошенные, слезящиеся глаза.
Разбойные принялись ему помогать очищаться и так усердно хлопали по спине и плечам, отряхивая одежду, что купец еле держался на ногах.
– Не переусердствуйте! – подняла руку Алёна, останавливая разохотившихся мужиков. – Довольно с него, – и, обращаясь к купцу, спросила: – Ты в Астрахани бывал?
Тот кивнул головой.
– И Разина видел?
– Видел.
– Тогда не спеши, говори порядком, да не ври, не то дознаюсь правды, несдобровать тебе, – предупредила Алёна.
Купец, озираясь по сторонам, мелко закрестился, шепча губами молитву.
– Давай, давай! – ткнул его кулаком в бок Игнат Рогов. – Сказывай, как и что, не то опять в мешок упрячем.
– Стал, как ведаю, Разин на стругах у Жареных Бугров и прелестные грамотки свои в город шлет. А в грамотках тех писано, чтобы ворота астраханцы открывали и на милость его, Стеньки, сдались. Так под городом два дня и простояли гулебщики, а июня двадцать четвертого ночью на приступ пошли! Стрельцы на стенах к нему – вору перекинулись и…
– Чего, чего? – замахнулся на купца Иван Зарубин. – Я те дам вора!
Купец съежился, ожидая расправы.
– Оставь ты его, – вступилась Алёна.
Купец помолчал немного и, облизав пересохшие губы, продолжал:
– Стрельцы ворота пооткрывали и вместе с казаками да с астраханскими худыми людьми бросились бить князей да детей боярских, да стрелецких голов, сотников, приказных и других служилых, а тех, кто в церкви укрылся, поволокли из храма божьего, повязали и утром посекли всех саблями и бердышами. Головного же князя Прозоровского, который был копьем в живот ранен, сбросили с раската, и он, сердешный, разбился о землю. Не стало больше начальных людей в Астрахани, все они лежали в Троицком монастыре, в общей могиле, а покорные людишки были поверстаны в казаки и приведены к присяге. Клялись они атаману Степану Разину и всему войску служить, изменников на земле русской выводить. А Стенька Разин грозился вывести измену на самой Москве.
Купец замолчал. Молчали и разбойные.
– Ну, а дале что было? – нарушив молчание, спросил кто-то из мужиков.
– А ничего. Как казаки пить да гулять начали да торговых людей забижать, я и ушел из Астрахани, – заключил свой рассказ купец.
– Где же сейчас Степан Тимофеевич? – спросил кто-то из разбойных.
– В Астрахани, должно, где же ему еще быть, а может, и сошел уже оттель, – откликнулся купец.
– А может, к нам направился? – заметил Зарубин.
