После продажи шкуры меня пригласили внутрь магазина, где удалось ознакомиться с образцами местной оружейной промышленности. Были здесь копья, дротики, ножи, стоимостью в один солд (большая серебряная монета), короткие мечи за один зеол (большая золотая монета), прямые и кривые мечи, длиной клинка от семидесяти до ста миллиметров, и по цене от трех до двенадцати зеолов.
Мне понравился только один меч, он был явно откован из куска метеоритного железа (уж папа меня в этом деле просветил), так и стоил он немало — тридцать пять зеолов. Правда, его даже мой обычный охотничий нож мог построгать, как морковку.
Луки были небольшие, такие, как я видел у женщин–воительниц, длиной около метра, зато арбалеты с деревянными и костяными плечами — большие, тяжелые и неуклюжие. Из защиты видел обитые железной полосой щиты и несколько видов доспехов: с прикрепленными на кожаной основе железными пластинами, по цене от пяти до десяти золотых зеолов и ламинарные — за тридцать. Нужно сказать, что ни бригантин, ни кольчужных, ни лямеллярных доспехов я здесь не видел, вероятней всего, о них еще никто ничего не знает.
Выполнения заказов пришлось ожидать два дня. Благодаря доброму расположению мастера–портного, нас поселила у себя на втором этаже его соседка–вдова, не бесплатно, правда, но оно того стоило: постель была чистая, под чердаком летний душ (вода в емкости нагревалась от дневной жары) и необычное, но очень вкусное питание. Мы старались никуда не выходить и сидели дома, так как Илана чувствовала по отношению к нам нездоровое внимание, источник которого находился где‑то на площади.
Перспектив в данном городе мы для себя не видели. Оказалось, что для жителей этого мира моя девочка является весьма «одиозной» представительницей женского пола, которую в покое не оставят, а здесь о нас слишком многие узнали, поэтому решили уходить. Вопрос маскировки для нас проблемой не являлся, Илана говорит, что в чемоданах ее мамы есть не только разноцветные наборы накладных ногтей, но и разноцветные контактные линзы, не говоря уже о капсулах с красителями для волос.
Конечно, как ни старайся, а шила в мешке не утаишь, и если буду слабаком, то девочка моя станет вещью, и я её потеряю. Чтобы этого не допустить, в этом мире нужно стать значимым и могущественным, значит, перед собой надо поставить именно такую цель.
Илана после обеда прямо одетой прилегла ко мне на кровать, крепко обняла и вздремнула, а я гладил ее по рыжей головке и размышлял о будущей жизни. Как‑то в кругу друзей папа говорил, а мне не специально получилось подслушать, что некоторых мужчин на рыжих от природы девчонок не тянет, а ему так совсем наоборот. Что значит, тянет на девчонку или не тянет, лично я недопонимаю, но какой у Иланы цвет волос мне абсолютно все равно: рыжий, белый, черный или фиолетовый, главное, что она моя девочка, моя! Та, которую обязан оберегать и за которую должен нести ответственность в память о наших погибших родителях. Вот так, всяким жаждущим и алчным здесь ничего не обломится, порву и урою.
