2. «ДВА РОДА БЕССМЫСЛИЦЫ»
Бед этих много, у каждого своя.
Сказать коротко и общо — незнание языка, невнимание к нему и небрежность. А если предметно…
Автор, окончив Литинститут, не слышит рассказа, самим написанного, — беда.
«Уже в марте, — читаем, — все дома в нашем посёлке сбрасывают свои зимние полушалки. Кровли прогреваются скорей, чем земля, снег на них подтаивает, с глухим шуршанием сползает вниз и тает на крыле крыши. Деревья поднимают к небу освобождённые от наледи ветви и начинают пахнуть мокрой, помолодевшей корой.
В апреле…» (Будет и «В первой декаде мая…».)
Надо воздать автору должное: наблюдателен, знает «крыло» и «наледь», чувствует запах. Но если бы слышал к тому же, понял бы: рассказ не звучит. Без ритма он, без настроя и оставляет читателя равнодушным. Иные слова будто нарочно поставлены, чтобы мешать появлению ритма: «все дома», «в нашем посёлке», «свои», словно по–разному греет солнце в нашей полосе и словно подумать могут, не чужие ли крыши лишаются снега.
Впрочем, природоведческое вступление это и не имело, быть может, задачи настроить кого–то. Оно просто лишнее, нового читателю не говорящее.
Не замечая, как слышится, он говорит: «Отсвет стлался» (хоть это и дико). Или: «Женщина надеялась», «Еленку, которая», «за человека, который». Не слышит, как заплетаются одно за другое слова и вязнет в ушах: «на–на», «ку–ко», «ка–ко»…
Наверное, нельзя быть излишне придирчивым, но рассказ читается легче без таких неудобных «стыков» одного слова с другим. И «же–же», и «че–че», и «йене», и прочие фальшивые звуки, и целые слова, вдруг возникаемые на стыках нужных, работающих слов (иной раз невесть что выйдет!), — все это мешает читать, портит речь. Это — как пыль в часовом механизме. А «привык к коню», «устремив в пространство» — и не выговорить.
Что звукопись — одно из орудий живописания словом, знают и начинающие. Только используют неумело, без меры и сообразности.
«Загремели за дверью доски, в комнату вбежала девушка», — такая звукопись вызовет, конечно, улыбку: девушка, знать, — сложения богатырского, не иначе.
Возьмется пишущий звуками передать разноголосье — получится неожиданно:
«Зачирикали ласточки… Мычали телята, ревел бык. Тыры. рыкала телега. Кыкал молоток… квохтала клуша и чивилькали цыплята».
Опять — улыбка. Грустная, к сожалению.
Еще беда: в поэзии — проза, в прозе…
