Нет ничего плохого в буме вокруг Арчимбольдо. Нет ничего плохого в том, что им заполняются рекламные полосы, что его картинками пользуются парфюмеры и кутюрье, что его именем называется специально приготовленное мясо и что Arcimboldo – лучший итальянский ресторан города Канны. Нет ничего плохого в том, что, поправив очки и наморщив лоб, сотни историков в различных странах мира строчат тысячи страниц интерпретаций его творчества, имеющих гораздо большее отношение к желанию строчащих получить ученую степень, чем к Арчимбольдо. Даже нет ничего плохого и в том, что теперь любой, прилепив к носу сырую картофелину и сфотографировав себя в таком виде, выдает это за «постмодернистского Арчимбольдо», – ну и пусть, все это служит только к вящей славе Арчимбольдо. Не слишком хорошо лишь то, что Арчимбольдо сделали гением, а он гением быть не собирался. Его полотна – удачно рассчитанный прием, не претендующий на богатство воображения: особый аромат, который в них, бесспорно, есть, придает им двусмысленное обаяние рудольфинской Праги, без которого композиции Арчимбольдо превращаются в чистый кунштюк. Огромная популярность Арчимбольдо среди околохудожественной тусовки говорит лишь о том, что эта тусовка ничего, кроме кунштюков, и не воспринимает: художнику достаточно квадрат нарисовать, голым на четвереньки встать или черепах в сахарный песок запустить – все будут в восторге и назовут это проектом. Но все изобилие современной художественной жизни – все тот же один найденный трюк, эффект Арчимбольдо, только плодово-овощные головы вырисовывать было более трудоемко, поэтому тусовка сгинет, а Арчимбольдо останется. Арчимбольдо был типичным маньеристом, а стал художником модернизма. В 1587 году он попросил Рудольфа его отпустить, вернулся в Милан и в 1593 году умер. Знаменитых работ Арчимбольдо в Милане практически нет, все Вена забрала; однако Милан очень хорошо помнит, что он родина Арчимбольдо, в Милане есть даже театр дельи Арчимбольди, и, хотя он назван не в честь художника, а по названию виллы семейства Арчимбольди, когда-то существовавшей на его месте, все туристы думают, что с Арчимбольдо он впрямую связан. Напоминания об Арчимбольдо в Милане встречаются на каждом шагу, и мне доставило огромное удовольствие увидеть Вертумна-Рудольфа в витрине магазина бижутерии, среди связок пластмассовых бус, – там его эзотерика была очень к месту.
Несмотря на то что произведений Арчимбольдо в Милане немного, в городе есть одно место, насквозь пропитанное духом этого художника. В церкви Сан Бернардино алле Осса, выстроенной в конце XVII века, красивой, но особо ничем не примечательной, завораживает название: San Bernardino alle Ossa, что означает Святой Бернардино на Костях. Почему на костях и на каких костях, становится понятным после посещения церкви, так как в ней есть L’Ossario, Оссарий, это слово трудно перевести, получится что-то вроде «скелетоний» – капелла, в которую ведет небольшой темный коридорчик, расположенный прямо около входа в церковь. Стены этой капеллы декорированы узорами, сложенными из множества человеческих костей и черепов, взятых с исчезнувших еще в XVII веке кладбищ в центре города, закрытых в 1652 году и когда-то окружавших Оспедале Маджоре, Главный госпиталь Милана. Эти черепа и кости, то заполняющие декоративные панели, украшающие стены, то гирляндами свисающие с пилястр, образуя на черном фоне изящную игру рокайльных завитков, производят сногсшибательное впечатление. Капелла посвящена всем мертвым всего мира, спроектирована Джованни Андреа Биффи, строителем церкви Сан Бернардино, в 1679 году, и в 1695 году своды капеллы расписал Себастьяно Риччи, изобразив стаю мускулистых ангелов, несущих ввысь усопшие души.
