— Удивительно, что ты это осознаешь. — Папа внимательно поглядел на меня. — Обычно самокритичность в таких ситуациях резко снижается до нуля, как у шизофреников, которые не могут осознать бредовость своих идей.
Сделав парочку глубоких вдохов, я окончательно сбросил напряжение.
— Ну ты сравнил… Да минует меня чаша сия. Но мощно накрыло, да…
— Между прочим, «сложный подросток» — это проявление очень интересного инстинкта. — Папа с профессорским видом расположился в кресле, наблюдая за моими попытками расстегнуть подрагивающими пальцами ворот. — Когда мы жили в саванне, в этом возрасте подростки уже становились самостоятельными, могли сами добывать еду, отбиваться от хищников, заводить себе… хм… подружек и даже заботиться о своих детях. Вскипающая в этом возрасте раздражительность по отношению к родителям — это катапульта, выбрасывающая подростка в самостоятельное плавание. Наверное, подобное раздражение к опостылевшему гнезду испытывает и птенец, совершающий первый шаг через край. Проблема лишь в том, что возраст вступления в самостоятельную жизнь теперь наступает годика на два-три позже, а инстинкт об этом не знает. Вот и возникает сложная ситуация, когда раздражительность подростка нарастает, а самостоятельно жить он еще не может.
Я окончательно успокоился и решил пофилософствовать:
— Тогда у меня есть встречная гипотеза. Друзья детства — это инстинкт, закрепляющий чувство локтя в небольшом отряде охотников примерно одного возраста. И из гнезда они катапультируются не поодиночке, а более-менее спаянной группой, что повышает шансы на выживание. И… возможно… по отношению к ним, напротив, снижается критичность.
Папа замер, задумавшись, потом с удивлением сказал:
— А ты только что сформулировал первую разумно выглядящую гипотезу, поздравляю. Хм… Право, действительно разумно… Это еще вроде не обсуждалось. Забавно… — Он потянулся в кресле, как огромный кот. — Может быть, ты и не безнадежен. Запомни этот день, сегодня тебе впервые удалось встать на небольшой, еще не истоптанный человечеством участок мироздания.
— Сколько пафоса, папа! Ты переложил заварного крема в пирожное.
— А ты зря так. — Папа, кажется, немного обиделся. — Это действительно важный день. Подавляющее большинство проживают всю жизнь, так и не выйдя даже на шаг из этого истоптанного круга.
— Не думаю, что их это сильно огорчает.
Я зарылся в шкаф. Где-то здесь висел дедов костюм. Возможно, пиджак от него мне подойдет, дед был отнюдь не гигантом… Угу, слегка болтается, но для моих целей, пожалуй, сойдет. Белую водолазку надену под него, даже с намеком на какой-то стиль будет. Если, конечно, не смотреть на штаны и полуботинки… Нет, точно, нужно срочно не только придумать, откуда брать деньги, но и как их легализовать.
