— Ого! Вот это новость! — изобразил я, как мог, изумление. — Неожиданно. Восемь лет углубленно изучать английский язык, чтоб потом пойти в ПТУ. Это ж сколько на нас уже потрачено средств.
— А я о чем! Я в райкоме то же самое говорила, все без толку… Мол, не хватает людей рабочих профессий, нечего заповедники элитные устраивать — все равны, — Тыблоко злобно пыхтела, постепенно повышая голос, — решение принято, извольте выполнять.
Я задумчиво дегустировал суп — вкусно, однако, хоть добавку бери.
— Сейчас начнется, — задумчиво протянул я. — Дикая природа, борьба за жизнь…
— Ну тебе-то особо беспокоиться нечего, если в последней четверти не съедешь по успеваемости… А так — да, начнется, родители побегут… — Она раздраженно бросила ложку на стол и, помолчав, добавила с тоской: — Еще этот вопрос национальный, проклятущий…
Я поднял бровь, прося разъяснений.
— Ну что ты не понимаешь? — с полтычка завелась она. — Сколько у вас евреев на потоке? И слабых детей среди них нет. У меня запросили средний балл по ученикам восьмых классов — они все по оценкам проходят. Восемь человек на тридцать два места! Двадцать пять процентов… — Она с досадой махнула рукой. — И что мне теперь делать? Кого не брать из твоего класса? Левицкую? Сам знаешь, лучшая ученица, первое место в городе по русскому языку. Резника? Дыскина? Они не сильно отстают от Левицкой. Симцевич? Так в объединенный класс проходят с десяток хуже нее по среднему балу. Оценки им за национальность я срезать не буду. Я так в райкоме и сказала.
Я с уважением посмотрел на директрису. Во тетка дает, ей же до пенсии еще лет десять пахать.
— Хм… — Я задумчиво подергал себя за нос, припоминая историю класса. — У меня для вас есть радостные новости. По слухам, — я акцентировал последнее слово, пристально взглянув в глаза собеседнице, — Симцевич собирается уходить в музучилище. Хочет заниматься музыкой, а талантища, чтобы с такой фамилией без вопросов поступить в консерваторию, нет. Какой смысл ей сидеть здесь еще два класса?
— Это точно? — впилась в меня директриса.
— По слухам, — повторил я. — Но похоже на правду. Это раз.
Я сделал паузу и отправил в рот пюре с подливкой.
— Что, есть и два? — не поверила своему счастью Тыблоко.
— Угу, — промычал я, наслаждаясь ситуацией. Хорошо быть благим вестником — директриса смотрит влюбленным взглядом… Главное, паузу не затянуть, а то у нее на дне глаз белым ключом начинает закипать раздражение. — Есть и два. Дыскин хоть и не Валдис Чапелль, но в точных науках силен. Просто на фоне Чапелля он выглядит бледно, а так вполне готов для математической спецшколы. Так что от нас не только Валдис уходит, но и Миша. По слухам!
