Впервые мы встретились в коридоре Сахитья академи>{17}. Доцент, сопровождавший меня до актового зала, рассказывал, что Академия осуществляет переводы индийской литературы с шестнадцати языков на санскрит, а также переводы на санскрит «Фауста» и «Вильгельма Майстера» Гёте. В это время мимо нас прошел стройный молодой человек, аскетическое лицо которого привлекло мое внимание.
Несколькими часами позже, во время посещения Сангит натак академи>{18} — института музыки, ганца и драматического искусства, я второй раз встретил его в ателье сценических декораций.
Третья наша встреча состоялась в кинотеатре, близ Коннаут-Плейс. Он сидел неподалеку и, заметив меня, поздоровался. Фильм шел на языке хинди, и я не понимал ни слова, но тем не менее было интересно следить за мельканием ярких кадров на экране.
Молодой человек, назвавшийся Рамешом Г., ждал меня у входа. Мы поехали на Чандни-Чоук, ели курицу — тандури чикен>{19}, потом Рамеш показал мне в одном из переулков старого Дели дом, в котором он родился. Рамеш был поэтом, журналистом и издателем журнала на хинди, верил в этические принципы своей религии. Его сокровенным желанием было создать поэму, которая привела бы в изумление мир. Благодаря своей журналистской деятельности, которой он зарабатывал на хлеб для семьи, Рамеш так же хорошо знал нужды своего народа, как и любой индиец, родившийся в одном из переулков квартала Чандни-Чоук.
Мы встречались так часто, как только это было возможно; посетили Красный форт>{20} в старом Дели, где попали на собрание, на котором выступали двадцать разгневанных ораторов от различных партий; протиснулись через бурлящую толпу и кордон решительных полицейских и слушали в зале отеля «Империэл» доклад о «мире будущего».
Иногда мне казалось, что Рамеш несчастлив. Часто он умолкал во время разговора, иногда неожиданно прерывал меня и вставлял незначительную фразу. Лучше всего он чувствовал себя, отвечая на мои вопросы об индийской литературе и истории, и я заметил, что его угнетали не столько личные невзгоды, сколько судьба его страны: он боготворил ее прошлое, но беспокоился за будущее.
Рамеш с одинаковым восхищением говорил о древнем индийском эпосе Рамаяна>{21} и о сталелитейных заводах, о фабриках и школах, о научных лабораториях, построенных за время трех пятилетних планов после завоевания независимости. Он верил в путь Индии к социализму, провозглашенный Джавахарлалом Неру. На вопрос о том, какая общественная сила была бы в состоянии осуществить экономический и политический подъем в стране, он ответил индийской пословицей: «Дай человеку рыбы — и ты накормишь его только один раз, научи человека ловить рыбу — и он прокормит себя и свою семью. Рассчитываешь на один год — сей зерно, рассчитываешь на десять лет — сажай деревья, а если рассчитываешь на всю жизнь — дай людям знания».
