Глаза его сузились.
— Ты действительно так думаешь?
— Не знаю! Не знаю ничего, кроме того, что сказала. Не думаю, что ты… — она снова уронила голову на колени, — добьешься еще чего-нибудь от меня. Я так устала. Чертовски устала. Ты не знаешь, — неожиданно спросила она, переходя на шепот, — кошмары когда-нибудь кончаются?
— Если ты имеешь в виду сны, то рано или поздно непременно кончаются.
— А эти нет. Эти не кончаются. — Голос у нее надломился.
Джеррод со вздохом убрал прядь, прилипшую к ее щеке.
— Этот — кончился, по крайней мере, на нынешнюю ночь. Постарайся уснуть, иначе ты доведешь себя до нервного истощения. Тебе нечего бояться. Я здесь. Теперь ты не одна.
Не одна! Как славно это звучало! Глаза ее пытливо смотрели на мужа. Немного успокоившись, она снова легла и натянула одеяло до подбородка.
— Почему ты так добр ко мне? — смущенно спросила она.
Он встал, чтобы погасить свет.
— Каждый хотя бы иногда заслуживает доброго к себе отношения, Камилла, — донесся из темноты его голос. — Спи!
Она закрыла глаза, не надеясь уснуть, но сон накатил на нее, как прилив, и на этот раз ее не тревожили никакие видения. А Джеррод лежал в темноте с открытыми глазами и размышлял.
Когда Камилла проснулась, из-за штор в комнату уже сочился бледный свет зимнего утра. Отбросив с глаз волосы, она взглянула на часы. Было без малого девять. Сперва она испугалась, что проспала и теперь опоздает на работу, но тут же все вспомнила и бросила взгляд через плечо на соседнюю кровать. Там никого не было, и Камилла облегченно вздохнула.
Она искренне обрадовалась, что у нее есть несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Ночной кошмар оказался таким же мучительным, как и предыдущие, но появились новые тревожные обстоятельства. Она вспомнила про Джеррода и его удивительную доброту, слова, что ему наговорила. Наверняка он либо почувствовал, что здесь что-то неладно, либо принял ее за идиотку, не способную справиться с собственными снами.
Досадуя на себя, Камилла приняла душ и оделась в черные брюки и красный свитер.
В дверях появился Джеррод. Чуть покраснев, она подняла на него глаза.
— Доброе утро, — сказал он мягко.
Она уловила тревогу в его глазах и, взбеленившись, огрызнулась:
— Такое ли уж оно доброе?
Джеррод чуть приподнял бровь.
— Могло быть и хуже.
— Вот как? — набычилась она.
Губы его чуть дернулись.
— В чем дело, Камилла? — спросил он тихо.
В горле у нее застрял комок.
— Ни в чем. Я не привыкла так долго спать. Тебе надо было разбудить меня. — Не зная, на кого ей негодовать, она обратила весь гнев на него.
