Страшно было предстать перед миром без защитной оболочки, без черепашьего панциря, чуть было не раздавившего в ней душу и сердце, но сделать это было необходимо.
Одно она знала наверняка: с Джерродом Грейсоном она никогда больше не увидится. Сделка, которую он имел наглость предложить ей, по цинизму мало чем уступала поступку его брата, и Камилле оставалось лишь от всей души поблагодарить небо за то, что ей хватило сил отказать.
На первый взгляд казалось, что этот человек взывал к ее совести, но на самом деле он предлагал ей пойти на клятвопреступление. Значит, она может успокоиться и вычеркнуть его из своей памяти. В конце концов, разве не сам он только что послал ее к черту?
Вот и хорошо.
Камилла собиралась на благотворительный спектакль. Она еще месяц назад обещала присутствовать на нем, и отказываться было уже неудобно.
Она лежала в ванне, размышляя о Бернарде Спенсере — своем последнем по счету ухажере, восторженном юноше из аристократического семейства, которого она третировала, как последнего лакея, с тех пор, как он стал проявлять излишнюю настойчивость.
Сегодня на спектакле нужно объясниться с ним начистоту. Просто бросить его, как она поступала с прежними кавалерами, новая, более щепетильная и совестливая Камилла не могла, а расставаться по-хорошему ей еще только предстояло учиться.
Минувшая неделя наделила ее таким жизненным опытом, которого она и врагу бы не пожелала. Оказалось, что выйти из оболочки, с которой срослась душа, очень непросто. Вначале все попытки вести себя по-новому встречались ее знакомыми с подозрением, а мягкость и доброжелательность в обращении вызывали у всех сардоническую усмешку. Но постепенно окружающие начали проявлять к ней снисходительность, и ее новая манера общения встречала все большее понимание.
Оставалась одна проблема — Бернард.
Сполоснувшись под душем, Камилла завернулась в большую махровую простыню. Знал бы Джеррод Грейсон о моих мучениях, с иронией подумала она. Вот бы он порадовался.
Она отчитала себя за то, что все еще вспоминает об этом человеке. Всю неделю слова Джеррода, сказанные ей на прощание, не выходили у нее из головы, всякий раз рождая ощущение неловкости и беспокойства. И сейчас она раздраженно отогнала эти мысли и стала одеваться.
Обычно Камилла с наслаждением выбирала одежду, предвкушая успех, который будет иметь в обществе, но сегодня с удивлением обнаружила, что мысли ее сосредоточены совершенно на другом.
