— И я так хочу! — крикнул Османик. Его выпуклые глаза позеленели, щупальца раскраснелись, выделывая в воде невероятные фигуры.
В этот момент над осьминожками нависла тень. Осьминожки перепугались и от испуга стали бледнеть. Над ними кругами ходила акула. Свирепая акула открыла рот, показывая ряды острых треугольных зубов. Осьминожки пулей, благо у них был в теле такой аппарат-трубка и воронка, через которую с силой выталкивается вода, влетели в узкую расщелину. За ними огромной тенью метнулась акула.
— Ушли, — не то прозвенело, не то на самом деле прошамкала акула, лязгнув страшными челюстями.
Приятели сидели в узкой высокой щели, присосавшись щупальцами к стенам. Никакая, казалось, сила не смогла бы вырвать их из убежища. Наконец, осмелев, Оська выглянул из укрытия.
— Никого.
Но в это же самое время из-за угла подводной скалы выплыла остроносая акула.
— Вот это я понимаю! — воскликнул Оська, отпрянув назад.
— Что ты понимаешь? Я тоже хочу, — заявил Османик.
— Высуни, высуни щупальца! — сказал Оська. — Она тебя причешет!
— Кто она? — Османик выставил один глаз. Акула проплыла мимо. За ней вереницей тащились новорожденные акулята.
— Оська, давай одного поймаем? Гляди, какой маленький!
Оська выставил из укрытия пару глаз.
— Ой, какой! — засмеялся Оська. — Кроха! На королевских весах бы взвесить!
— Э! — сказал Османик. — Двух граммов не будет.
Оська протянул к акуленку щупальце. Акуленок мгновенно вцепился и отхватил кусочек.
— Ой! А-а-а! — взвыл Оська. — Маленький, а колючий! Кыш, пошел! Хищник несчастный.
Возле грота росла длинная водоросль. Оська оторвал две узеньких дольки от листа и перевязал ранку.
— Живо заживет! — наставительно сказал Оська. Помолчав, добавил: — Это тебе не осьминожье королевство, а царство акул. Османдр, а не повернуть ли нам назад?
— Струсил? — усмехнулся Османик.
— Не струсил, а так себе. Для чего нам нужна эта Мурена? И в школе отстанем. Родители отдерут.
— А зачем тогда чернила тащили? Зачем, скажи?
— Чернила? Ладно, — согласился Оська, — не пропадать же чернилам. Пошли-поплыли.
Осьминожки, словно крошечные торпедки, устремились вперед. Дно моря пошло резко вниз. Глубина нарастала. Цвета менялись, делались зеленовато-фиолетовыми. Оранжево-красная морская звезда на такой глубине ползала как белое привидение, потеряв яркость и красоту.
— Что это с ней? — недоумевал Османик.
— Значит, здесь глубоко! Учитель говорил, что на глубине двух с половиной — трех метров красные и оранжевые лучи поглощает вода. Потому-то все здесь такое некрасивое.
