— И вы полагаете, — недоверчиво спросил Гук, — что ваша машина сумеет заменить двенадцать сильных гребцов?
— Восемнадцать, сударь, а не двенадцать, — убежденно ответил Папен. — Мои расчеты основаны на математике и на опытах. Я за них ручаюсь.
— И она сможет работать без отдыха так же долго, как самые выносливые матросы?
— Нет причин ей не работать сколь угодно долго. Лишь бы хватило топлива для подогрева воды.
— Что ж, я, пожалуй, соглашусь испробовать вашу машину, хотя, сказать правду, не очень верю всем этим расчетам.
— О сударь, — горячо воскликнул Папен, — машина сторицей вернет вам все, что вы затратите на ее постройку!
Гук засмеялся:
— Вы ошибаетесь. Мы не вложим ни одного фартинга в такое ненадежное дело. Достаточно того, что мы соглашаемся поставить ваш аппарат на нашу лодку. Ведь мы идем на риск, от которого уклонилось даже адмиралтейство!
Опешивший Папен остановился посреди двора:
— Так, значит, вы не дадите мне средств на постройку? Но в чем же тогда заключается ваша помощь?
— Мы оплатим чистоганом вашу первую машину, если она будет хороша.
— Но ведь и первую машину нужно построить! А у меня нет на это средств.
— Сколько нужно на постройку? — вяло спросил Гук.
Папен задумался.
— Гиней[16] пятьдесят.
Папен сказал это так небрежно, что Гук расхохотался. Он окинул ученого презрительным взглядом. Папен в смущении запахнул потрепанный камзол — под ним не было белья.
— Вы сами достанете эти деньги, — сказал Гук.
— Всю жизнь я полагал, что умею сосчитать то, что есть в моем кармане.
— А вот на старости лет просчитались!
— Так откройте же мою ошибку, сэр.
— Пятьдесят гиней, сказали вы? Цена высокая, но не вздорная… за хорошего рекрута, — прибавил он после секундной паузы. — Я готов переговорить с вербовщиком королевского флота. Быть может, он и даст эту цену за вашего сына. Парень жидковат, но, видать, с головой!
Чтобы не упасть, Папен прислонился к стене. Лицо его сделалось серым. Собравшись с силами, он дрожащей рукой указал гостю на выход.
ОТЕЦ И СЫН ДОБЫВАЮТ ДЕНЬГИ
Франсуа похудел и осунулся. Скоро месяц, как он почти не спит. После четырнадцатичасового рабочего дня на верфи он запирается в мастерской и трудится над изготовлением четырех новых компасов. Мастер обещал за них баснословную плату — двадцать гиней! Работу необходимо сделать в срок, потому что теперь, как никогда, нужны деньги. Вместе со сбережениями, лежащими дома под полом, это составит как раз пятьдесят гиней. Отец бредит этой суммой, и нужно дать ему ее как можно скорей.
