Повести об удачах великих неудачников | страница 21
Гюйгенс схватил большую подушку в тонкой полотняной наволочке и положил ее себе на колени.
— Смотрите, — сказал он, принимаясь рисовать. — Вот ваш цилиндр. В отличие от прежней машины, днище его будет съемным. В верхней части цилиндра, там, где начинается движение поршня, имеется отверстие, или окно. Вот и все устройство. Как оно действует? Отвинчиваем дно цилиндра, кладем на него порох и ставим на место. Обыкновенным фитилем, как в пушке, воспламеняем порох. Взрыв подбрасывает поршень кверху, и там он задерживается упором. Как только поршень в своем движении дошел до окна, пороховые газы устремляются в это окно. Вскоре внутри цилиндра образуется разрежение по сравнению с наружной атмосферой. Тогда под давлением атмосферы поршень начинает опускаться и закрывает окно. Дальше он движется потому, что на него продолжает давить атмосфера, а внизу, под ним, — разреженное пространство. Благодаря такому устройству мы не только достигаем мгновенного разрежения под поршнем, но еще и подбрасываем его вверх. Как только поршень опустился, произведя нужную нам работу, мы снова отвинчиваем дно цилиндра и закладываем новый пороховой заряд. Как вам нравится такая идея?
Папен был в восторге.
— Вот видите, — воскликнул он, — вы сами пришли на помощь жизни!
— Очень мне нужна ваша жизнь! — снова рассердился Гюйгенс. — Я думал только о пользе науки. Убирайтесь спать!
Но Папен не ложился в эту ночь, да и несколько последующих ночей едва касался подушки. Он с воодушевлением работал над чертежами новой пороховой машины.
И снова наступило горячее время. До поры до времени ученые держали свои начинания в секрете друг от друга. Пусть сначала выяснится с полной очевидностью, что машина будет работать и не окажется таким же мифом, как первое изобретение Папена.
Дени с жаром давал мастерам новые задания. Явились литейщики, кузнецы и механики. Они чесали затылки, выслушивая невероятные заказы. А ученый был неумолим и ни на йоту не желал менять свои требования. Он хотел, чтобы части новой машины были сделаны не только чрезвычайно прочно, но и с точностью, какой еще никто и никогда с мастеров не спрашивал.
Бо́льшую часть дня он сам проводил в мастерских, во все совал нос, всем давал советы, во всякой работе хотел принять участие.
Солнце еще не успевало подняться над высокими крышами Парижа, а Папен уже являлся в литейную или кузницу. Не ожидая прихода хозяина мастерской, он расталкивал спавших вповалку тут же, на дворе, рабочих. И при этом не замечал, что люди, чьими руками воплощалась в жизнь его идея, спят на сырой земле, под открытым небом, прикрываются каким-то тряпьем или рогожей, а вместо подушки подкладывают под голову свои огрубевшие, жесткие ладони.
