– А Борис Николаевич сам хотел управлять печатью?
— А Борис Николаевич говорит: нет, вы не представитель журналистики во власти, а вы представитель власти в журналистике. А это позиция принципиально иная. Значит, представители власти, я должен давить на журналистику. Давить журналистов и говорить, что, ребята, ходите вот по этой полочке или по этой плашечке. А у нас принцип другой был, наоборот, развить средства массовой информации, создать империю независимую. И давить на власть. Потому что если есть свободная пресса, тогда никакая сволочь не будет узурпировать власть. Вот в чем дело.
– Михаил Полторанин, гость программы «Без дураков» на «Эхе». Михаил Никифорович, вы были вроде как не разлей вода поначалу с Борисом Николаевичем, потом вас вроде как и врагами считали, называли. Как вы на самом деле относитесь к Борису Николаевичу и к тому, что он сделал?
— Ну, отношусь к двум Ельциным. По-разному.
– Т. е. вы считаете, что два.
— Два Ельцина. Был Ельцин ранний и был Ельцин поздний. Ранний Ельцин — это человек, который, да, когда мы работали еще в Москве, он был первым секретарем горкома. Я был редактором газеты. Мы пытались что-то делать с ним.
– Это «Московской правдой» тогда руководили, да?
— Да. Я редактор «Московской правды» был. И я видел, что он пытался бороться с мафией московской. С чиновниками. Обуздать их стремления нахапать все больше и больше. А потом был, конечно, он оскорблен. Он был унижен на этом московском пленуме. Он разозлился. Но, тем не менее, в нем еще преобладали такие чисто человеческие качества, и он стремился к чему-то что-то сделать для людей. И поэтому вокруг него тогда собирались люди. Это ж ДемРоссия его выдвигала. Это ДемРоссия. Там были Галя Старовойтова, Лев Пономарев, Глеб Якунин, другие. Они поддерживали, потому что этот человек, который мог бы, как бульдозер, растащить всю эту чиновничью публику.
– Ну, в общем, и растащил отчасти. А когда кончился, кстати, старый Ельцин.
— Он кончился как Ельцин где-то в 94-м году, нормальный. Потому что он понял, он посмотрел, все уже устаканилось. Верховного Совета нет, новая конституция, Дума, все прочее. А люди, которые его поднимали и на которых он поднимался, вот демократы настоящие, они же ведь как были, так и есть принципиальные правозащитники, потому что для них святое — это права человека. А когда он увидел, что если он сейчас пойдет не в ту сторону и они его будут кусать за пятки и за все, что угодно, он решил, что нет, с ними не надо быть. И мы, в том числе и я тоже, там же были. Лучше мне опереться на тех, кому я дам деньги. Если я дам им деньги большие, они будут моими, как собачки. И мы вместе будем тогда держать в руках эту власть, и нам никто ничего не сделает. И вот он пошел, пошел, и приехал туда, куда приехал. Сам куда привез Россию.
