Принцип домино | страница 9
Штат Айова потребовал выдать меня для суда в Форт-Додж. Не успел я попасть в тюрьму, как эта мерзавка из Чикаго, которая меня продала, приехала с тремя или четырьмя бандитами из шайки Гери и освободила меня.
Месяца два мы все вместе скрывались в какой-то богом забытой дыре в Южной Дакоте. Потом деньги кончились, и мы отправились назад, на восток, надеясь по дороге ограбить какой-нибудь банк.
По дороге мы напали на несколько банков — в Маттуне, штат Иллинойс, в Стерлинге, тоже в Иллинойсе, и в Гринкасле, в Индиане. Но в Логанспорте (это в Индиане) нам и настал конец. В банке вовремя нажали кнопку сирены, охрана открыла огонь, и началось бог знает что. Но мы все-таки с боем прорвались на улицу и побежали к машине.
Нам чуть не удалось скрыться. Но один полицейский нас перехитрил — он поднялся на лифте на крышу соседнего здания и устроился там с карабином, а потом, когда мы мчались от банка к машине, начал нас расстреливать, как кроликов. Этот парень умел стрелять — четырьмя выстрелами он уложил четверых. В живых остался только я.
Суд присяжных вынес вердикт всего за тридцать секунд. А потом судья вынес приговор секунд за десять. Но сначала он решил прочитать мне лекцию.
— «Вы не такой уж серый человек, — у вас есть образование, в годы войны вы хорошо себя зарекомендовали. Так как же вы могли направить оружие на невинных людей?» — А я стоял, опустив глаза, и прикидывался невинной овечкой — вдруг поможет. Но про себя-то я думал: спроси любого солдата, ты, идиот. Убить — все равно, что переспать с женщиной. После первого раза получается легко.
9
На следующее утро, до завтрака, меня отвели в канцелярию «Бурильщика». Он расхаживал взад и вперед по другую сторону стола, сжав челюсти, с белым, как кусок теста, лицом.
— Оставьте заключенного здесь, — сказал он охраннику. — И подождите за дверью. — Как только дверь закрылась, он сказал:
— Из-за вас один человек попал в госпиталь.
— Вот и хорошо. Надеюсь, он там сдохнет.
Он не нашелся, что ответить. Начальник тюрьмы подошел к креслу и сел.
— Честное слово, — заявил он. — я отказываюсь.
Я стоял перед ним, заложив руки за спину, и ждал, когда он отойдет. И, действительно, постепенно он собрался с мыслями.
— Послушайте, Такер, речь сейчас идет не о простом нарушении дисциплины. Вы далеко не ребенок. И вам, и мне это хорошо известно.
Он поднялся и заходил по кабинету: — Могу сказать вам правду. Я вообще не хочу знать ничего, кроме того, что мне известно. А мне ничего не известно. Это вам понятно? Так и запомните. Я вообще ничего не знаю о происходящем. Но я знаю, что дело очень серьезное. И если вы сделаете какую-нибудь глупость и все лопнет, вы будете виноваты так же, как и я. Понятно?