— Мэри видел кто-нибудь? — спросил Эдди.
— Она исчезла, — ответил Рой Даффи, но он так пошутил.
Все знали, какова она, эта Мэри — то она тут, то ее нет. А кроме того, исчезали все — по домам, все только начиналось. Игра закончилась; завтра в школу. Когда гребень одной волны встречался с подошвой другой, в результате получалась тьма.
Мисс Викс раздала листы цветной бумаги. Требовалось сложить каждый пополам, затем еще раз пополам, и еще — а потом развернуть, у них получатся восемь квадратиков, и в каждом они должны решить пример на деление столбиком. Бумагу и наставление, как ее складывать, получали с чувством — с острым предчувствием, что граничило чуть ли не с безумным возбужденьем.
Эдди зарисовал все свои квадратики портретами Мэри, и некоторые были вовсе не плохи; он намеревался стать художником, когда вырастет. То и дело поглядывал он налево, где его модель складывала свой лист оранжевой бумаги — снова и снова, опять и опять, гораздо больше раз, чем им велели, гораздо больше раз, чем физически возможно сложить лист бумаги, по крайней мере — в этой вселенной. Эдди попробовал как-то привлечь ее внимание, но ее словно бы там не было, свет отражался от глазурованного покрытия школьного двора ей прямо в очки. Будто на робота смотришь, подумал Эдди, а еще — как на девчонку из глубокой старины: она взбирается по крутому склону в далекой земле с горшочком сметаны.
— Мэри заболела, — объявила им на следующий день мисс Викс. — В школу она больше не придет. Было бы мило, наверное, приготовить ей подарок?..
Учительница была хорошенькая и казалась едва ли старше родителей многих своих учеников, хотя на самом деле она была очень стара — стара, как кираса из кованой бронзы, как вирус.
— Можно открытку сделать, — предложила Бетси Эбботт, и мисс Викс восприняла его с таким презрением, что чуть ли не граничило с яростью.
— Ах открытку, — произнесла она. — И какая ей будет польза от этой открытки?
Кому-то придется сходить в старое поместье Пула. Там они найдут черное яйцо, что запрятано в самой середине сада с хитросплетеньем клумб, и только от него Мэри станет лучше. Излагая им это, мисс Викс время от времени замолкала и склоняла набок голову, словно к кому-то прислушивалась или писала под диктовку. Яйцо она им обрисовала подробно: темная скорлупа в бледную крапинку, и крапины эти перебегают с места на место, если на яйцо не смотреть, словно сверху через изменчивые кроны деревьев на них льется солнечный свет, но тут-то и промашку дать легко, ибо яйцо это можно отыскать лишь там, где совсем нет никакого света, а когда взломаешь скорлупу, аромат из него пойдет неприятный, но и сладкий, словно мышь в стене старого дома разлагается, и все это очень логично, потому как яйцо это можно найти лишь в теле умирающего зверька.
