- Взаимно, - ответила я и изобразила самое лучшее подобие улыбки, какое только смогла. – Желаю вам хорошо провести время.
Я взяла поводок и стала смотреть, как они уходят. Хейли обернулась через плечо и беззвучно прошептала: «Извини».
- Пушинка, я в настроении для долгой прогулки. Я рада, что ты прихватила мячик.
Если собаки могут улыбаться, то именно это она и сделала сквозь обслюнявленный зелененький теннисный мячик. И мы пошли.
Если по-честному, то это Пушинка выгуляла меня. Я тащилась за ней следом, а она гарцевала по тротуару, время от времени останавливаясь, чтобы обнюхать что-то интересное. Она шла так, будто у нее была какая-то цель, а поскольку у меня таковой не имелось, я с удовольствием подчинялась ее прихоти. Вместе мы дотопали до небольшого парка, где не было ни одного знака, который бы указывал, что здесь собакам не рады. Как только мы оказались внутри ограды, я отстегнула поводок. Пушинка рысцой подбежала к скамейке и смотрела на меня, пока я не уселась. Тут же у меня на коленях оказался мячик. Я подумала, что знаю, чего от меня ждут. Я забросила мяч так далеко, как только смогла, и Пушинка повернулась ко мне, словно говоря: «Вот сучка. Я что, сказала забросить его на тот конец парка?»
Она вернулась и стала передо мной, но в этот раз отдала мне мяч не так охотно.
- Ты хочешь, чтоб я его бросила? – спросила я.
Ответом мне было пыхтение. Я выполнила ее команду. Через сорок с чем-то бросков она утратила интерес и улеглась на прохладном тротуаре у моих ног.
- Пушинка, я не знаю, что мне делать с твоей мамой, или хозяйкой, или как там ты ее называешь.
Ее светлая голова склонилась набок.
- Нет, ну правда. Она сейчас хочет, чтобы мы были друзьями, а я не знаю, могу ли я выдержать столько дружбы. Каждый раз, когда я ее вижу, я хочу поцеловать ее и одновременно придушить.
Пушинка высунула язык.
- Да, вот так вот. Никаких дружеских поцелуев в щечку. Я просто хочу обнять ее и… - я оборвала себя и кивнула парочке, проходившей мимо. У них были странные лица. Я подождала, пока они отойдут подальше, и продолжила. – Я ее едва знаю, но не могу отрицать собственные чувства, и признаться ей тоже не могу.
Пушинка снова подняла голову.
- Нет, это не любовь, но это влечение, с которым я едва справляюсь. Как ты думаешь, чувства настолько сильные лишь потому, что я не могу быть с ней?
«Точно, тупица!» - именно такое выражение было у Пушинки.
- И это все? Больше ничего? – я сама склонила голову набок.
