«Уходим, живо. Рядовой, в машине раненый, займитесь».
«Есть, сэр!»
«Винс, идти можешь?»
«Конечно, почему нет?»
Гутри посмотрел куда-то вниз. Я проследил за его взглядом и сразу почувствовал себя гораздо хуже. Чуть ниже колена и до ботинка по штанине расплывалось бурое пятно.
«Противник приближается», — из-за шлема голос паладина звучал, как из глубокого колодца.
«Отступаем», — кто бы ни был Гутри, но командовал здесь он, — «Рядовой с раненым — вперед, остальные за ним цепью, я и лейтенант замыкаем и обеспечиваем прикрытие. Вперед!»
При ближайшем рассмотрении рана оказалась не такой уж и серьезной — пуля чиркнула по мясу, оставив неглубокую, но обильно кровоточащую полосу. Все что потребовалось доктору — это вколоть мне в ногу стимпак. Через несколько секунд после того, как содержимое капсулы попало в кровь, кровотечение прекратилось и рана стала понемногу заживать. Через минуту на ее месте осталась лишь розовая полоска и легкое покалывание.
«Можешь вставать», — доктор дружески хлопнула меня по плечу. Я вздрогнул и очень надеюсь, что не побледнел.
Доктор была (то, что это женщина можно было определить лишь по голосу, да по обращению «мэм», которое использовали доставившие меня в госпиталь солдаты) гуллом. Гуллы были еще одним живым напоминанием о Большом Взрыве. Не все люди успели укрыться в убежищах, да и не всем хватило в них места. Оставленные снаружи, не многие смогли выдержать мощнейшие взрывы, сметающие все живое, и последующую ядерную зиму. Те, кто чудом выжил, были обречены умирать под палящими лучами солнца в гибельной пустыне. Наиболее сильные и выносливые сумели приспособится к огромным дозам радиации, получаемым ежедневно, но в результате их тела превратились в полуразложившиеся трупы. У первых вышедших на поверхность они вызывали вполне понятное отвращение, многие считали, что гуллы питаются человеческой плотью и кровью для поддержания жизни в сгнивших телах, из-за чего они заработали прозвище «вампиры». Они не особенно сильны, но живучи, практически не чувствуют боли. Некоторые гуллы от избытка облучения светились в темноте, у кого-то из тела торчали огрызки лишних недоразвившихся конечностей. По сравнению с подобными красавцами, стоящая передо мной врач смотрелась вполне прилично — всего-то необычный цвет кожи, большую часть которой скрывал белый халат, словно кислотой облитое лицо, да торчащий наружу носовой хрящ. Я ничего не имею против гуллов, но все-таки прикосновение похожей на полуразложившийся крысиный труп руки — бррр!
