Вскоре после завершения «пятидневной войны» на Кавказе Доминик Давид, исполнительный директор Французского института международных отношений (IFRI), человек весьма осведомленный, писал:
«В Европе только и говорят, что о новой холодной войне. В ответ на ужесточение позиции Москвы идет ужесточение позиции западных администраций. За пылкими и смутными речами о новом имперском могуществе России вопрос, поднятый российско-грузинскими событиями, остается вопросом об интеграции — незавершенной — постсоветского мира в то, что Михаил Горбачев называл «содружество цивилизованных наций». Интеграция бывших стран — членов Варшавского Договора — свершившийся факт, несмотря на множество нерешенных проблем. Интеграция же самой российской империи продвинулась гораздо меньше. Запад долго не мог решить, какое место предоставить России в международном сообществе. Надо было показать Москве, что она уже ничего не значит на международной арене или может что-либо значить, лишь равняясь на Соединенные Штаты. Такие авантюрные стратегии, программирующие и провоцирующие слабость России, разрабатывались, главным образом, в Соединенных Штатах» (Le Monde, 01.10.2008). Такова цена сдачи Советского Союза на милость «свободного мира».
Крах СССР и ликвидация военно-политического союза в рамках Варшавского договора, отказ России от коммунистической идеологии в пользу демократии и переход к капиталистической модели экономики формально положили конец «холодной войне» и противостоянию со «свободным миром». Но только формально. Президент Франции Николя Саркози на праздновании 60-летия НАТО в Баден-Бадене в апреле 2009 г. сказал, что «не следует возвращаться к «холодной войне». Но это всего лишь благопожелание, проявление типично французского политеса. Противостояние Запада с Россией, увы, не закончилось, как и «холодная война». Несмотря на то что с распадом социалистического лагеря произошел переход России в мировую капиталистическую систему. Несмотря на то, что Ельцин, как и Горбачев, делали все возможное, чтобы российских «новых демократов» на Западе приняли за своих. И Путин, а затем Медведев, не жалели сил, чтобы убедить Запад в том, что Россия ему более не угрожает и к коммунизму уже никогда не вернется. Частью «свободного мира» Россия так и не стала. «В Москве видят, что Запад воспользовался слабостью России, чтобы устроить новый мир в соответствии с собственными интересами, — писала Le Monde. — Об этом свидетельствовали и проведенные в одностороннем порядке бомбардировки Сербии в 1999 году; и начатая Америкой в 2003 году война в Ираке в обход ООН, несмотря на заверения в сотрудничестве с Владимиром Путиным после 11 сентября; и бесконечно продолжавшееся расширение НАТО вопреки негласным соглашениям начала 1990-х; и одностороннее признание Косово; и размещение систем ПРО в Польше для противодействия несуществующему иранскому оружию, систем, которые, по мнению Москвы, в будущем могут быть обращены против нее; и всевозможные американские провокации в таких «сложных» странах, как Украина или Грузия. Взамен она получила лишь «партнерство» с не оправдавшим надежды и разноголосым ЕС и ничего не значащий совет Россия — НАТО, где Москве была отведена роль статиста» (Le Monde, 01.10.08). И то, что ей именно эта роль отведена на саммитах НАТО, не устают подчеркивать — так на юбилейном саммите в честь 60-летия блока не преминули заявить, что Грузию и Украину непременно примут в НАТО. Как Россия против этого ни протестовала! Ей в утешение предложили все тот же совет Россия — НАТО и оказали особую честь — решили использовать ее воздушный коридор для переброски натовских грузов в Афганистан. Так что не надо иллюзий. Не следует российским первым лицам впадать в эйфорию от панибратского похлопывания по плечу при встрече с «другом» Николя или «корешем» Бараком. До тех пор пока Россия не сравняется по своей боевой мощи с НАТО, никто в этом блоке с ней не станет считаться. Ее будут только использовать по назначению, пока в Кремле не определятся, к какому берегу нам лучше пристать. И пока Россия не станет действительно мощной державой. А раз этого нет, то вот каково к ней отношение в откровенном пассаже из канадской газеты «Глоб энд Мейл»:
