Великий биолог Луи Пастер игнорировал «неудобные» данные, если они противоречили его идее. Считающийся основоположником генетики Грегор Мендель сам не был менделистом. Славившиеся своей чистотой больничные палаты Джозефа Листера на самом деле были безобразно грязны. Александр Флеминг ввел в некоторое заблуждение весь мир, представ единственным открывателем пенициллина. Наконец, общая теория относительности Эйнштейна была «подтверждена» лишь в 1919 году, когда один английский ученый беспардонно подтасовал полученные результаты.
Книга, которую вы держите в руках, об этих и некоторых других недавних открытиях историков. Мне хотелось, чтобы плоды их трудов стали достоянием широкого читателя. Хотя результаты исследований, которыми я пользуюсь, явно вредят репутации крупных деятелей науки, я бы не отнес эту книгу к бессмысленному иконоборчеству. В ней я прежде всего стремился показать, как ведутся научные дискуссии, как обретается научное бессмертие и какие сложные взаимоотношения возникают между учеными и обществом. Обращая внимание читателя на исследования, которые готовы высветить «все до последней бородавки», я тем не менее оказываюсь лишь на одной стороне исторического водораздела, и, поскольку данный водораздел проходит через весь корпус истории, я вправе проиллюстрировать его примером, взятым из эпохи классического Рима. Вот начальные строки из «Горацио», первой из цикла эпических поэм Томаса Бабингтона Маколея, озаглавленного им «Сказания Древнего Рима» и написанного в 1842 году.
Клусийский царь Порсенна
Поклялся всем богам,
Что славный дом Тарквина
Терпеть не будет срам.
Он всем богам поклялся
Вести большую рать,
И вот уже во все концы
Им были посланы гонцы
Отряды собирать.
Это стихотворение, столь популярное в викторианских школах, до сих пор заставляет читательское сердце биться учащенно и поднимает воинский дух. Но у «Сказаний Древнего Рима» есть еще одно достоинство: они безупречны с исторической точки зрения. В основу этих стихотворений легла не богатейшая фантазия Маколея, а источники по истории Древнего Рима. В них рассказывается, как в VI веке до н. э. враги Рима, возглавляемые этрусским царем Порсенной, устремились к берегам Тибра, грабя все на своем пути. Закалившееся в продолжительной, победоносной кампании войско взирало через реку на город, жителям которого грозила смерть и бесчестье, а самому городу — разрушение. Однако один из римских консулов быстро догадался, как можно спастись. План был прост. Мост через Тибр был настолько узок, что по нему одновременно мог пройти только один человек. Поэтому небольшая горстка людей сумеет сдерживать натиск неприятеля до тех пор, пока другие не разрушат мост за их спиной. Поскольку этим отважным воинам была уготована смерть в воде, единственным утешением для них стала мысль о том, что любая римская матрона могла лишь желать своему сыну такой смерти — смерти во имя спасения других. Однако поначалу только Горацио вызвался идти на мост, после чего еще двое воинов последовали его примеру.
