- Господин Астрель, к вашим словам можно было бы отнестись без предубеждения, представляй вы другой город, но только не Брамингейм. Вы сильный эмпат и присутствующие здесь коллеги это заметили. Никто из нас не может с вами сравниться в мастерстве. Никто не может проверить правдивость ваших слов. Где гарантия того, что вы не лжете, ведь заинтересованность Брамингейма в Запретной долине теперь известна всем. К тому же сейчас мы углубились в дебри споров по вопросам, практически не значимым в рассматриваемом здесь деле. И у нас есть свидетели. Соседи моего брата и вашего сотрудника Жера. Давайте пригласим их. Выслушаем, и все присутствующие вынесут вердикт, лгут они или нет.
Введенные в зал родители Торри представляли жалкое зрелище. Они были подавлены, испуганы, в них чувствовалось обреченность.
Никтор подробно рассказал обо всем, что ему было известно. Впрочем, известно оказалось немного. Признался он и в попытке убить Рики. Его жена, оказывается, тоже была в курсе этого. Главное, что выяснили присутствующие из их признаний, это то, что Жера был организатором неудавшегося убийства Рики. Неудавшегося по той причине, что мальчишке, по словам Никтора, удалось выскользнуть в окно и сбежать от убийц.
Рики понял, что ни у кого из присутствующих уже не было сомнений в праве семейства Шрадеров на Запретную долину. А Жера перед всеми предстал еще и убийцей. Даже брамингеймский эмпат понял, что проиграл, хотя до конца заседания пытался исправить положение дел. Но представители остальных городов, конечно, с большой неохотой, но признали права Рики. И тут же предложили ему сотрудничество, пообещав хорошие деньги для совместной разработки недр долины.
Но тут уже дядя Эвин был в своей тарелке:
- Господа, мой племянник несовершеннолетний, я, как его опекун, в настоящее время представляю его интересы. Поэтому со всеми предложениями прошу ко мне. Но не сейчас. Будем обсуждать, и приходить к какому-то консенсусу. Лендон всегда уважал мнение и интересы своих соседей.
После последних слов, давших определенную надежду, лица присутствующих слегка разгладились. Только брамингеймский эмпат и сидящий с ним чиновник стали еще мрачнее.
После завершения заседания комиссии дядя, устроившийся в гладере, был доволен, как кот, наевшийся сметаны. Рики еще ни разу не видел его в таком состоянии.
- Утерли нос этим брамингеймцам, и остальных от них откололи. Придется, косточку бросить, потому, как это политика, но мы с тобой, мальчик мой, очень недурственно заработаем!
