В придачу к этому щедрая Фелисия подарила мне еще и Готланд с его старинным Висбю и другими сказочными местами. Как же так получилось? Она не такой уж хороший стилист, и больше всего Эрлинга злило, когда она ставила точку, не закончив мысли, и начинала писать о чем-то совершенно другом, что, вторгаясь в его сознание, теснило предшествующее. Письменно Фелисия выражала свои мысли, как отстающий в развитии ребенок, если только не была сердита. Гнев дарил ее мыслям неприятную ясность. Взгляд Эрлинга скользнул по ногам Фелисии, незагорелым, как и положено в мае, и он вдруг подумал, что именно в этих сердитых письмах он по-настоящему обрел Фелисию. Потом взгляд его остановился на ее руке, и внезапно, словно удар хлыста по лицу, перед глазами у него встал грязный, брюзгливый, беспалый старик — два растопыренных пальца на правой руке были не в счет. Как часто ему хотелось, образно говоря, швырнуть Фелисии в лицо этого старика с его вонючей одеждой и вонючей бородой.
Во время войны Эрлингу довелось побывать на Эланде — другом крупном шведском острове в Балтийском море, — и он по привычке присоединил его к своим владениям, как присоединял любую территорию, познакомившись с ней. Готланд же предстал перед ним сорок лет назад лишь в виде синеватой дымки в море, но, может, ни одно другое место в мире Эрлинг не ощущал своим так остро, как именно Готланд. Когда-нибудь он признается в этом Фелисии. Не теперь. В другой раз.
Ему грезилось, что она богиня, создавшая Готланд четырьмя небесными декретами. Как человек здравомыслящий, он понимал, что такого быть не могло. Готланд был создан задолго до того, как Фелисия попала туда. Но, видно, ее четыре письма были внушены ей тайной силой, решившей, что пришло время правде выйти наружу. Чтобы явить свою волю, Непостижимое выбрало зрелую женщину, затмившую всех остальных женщин Готланда. Не подозревая об этом, она описала в тех четырех письмах все как есть, словно они были декретами первоначального сотворения мира, и по совету Всевышнего отправила их в Лас-Пальмас, дабы облегчить неверным путь к вере. И само собой разумеется, адресованы они были тому, кто воспринял как чудо, что некое географическое место оказалось принадлежащим ему, хотя он никогда его не видел.
Уже после первого письма Готланд начал приобретать для Эрлинга живые очертания, после второго он знал его, как свою родную страну. Четвертое письмо завершило вторичное сотворение Готланда, причем Фелисия даже не описывала его, она лишь роняла случайные слова о доме, в котором жила, о виде на море и тому подобном. Большую часть письма, как правило, составляли размышления о самом Эрлинге, и все письма заканчивались уверениями, что она любит его, несмотря ни на что.
