— Ну вот!
— Раз количественным выражением для твоего «долго» является один час, то не составит труда вычислить, что для тебя «быстро».
— Да как ты не поймешь! «Быстро» — это когда… ну это когда быстрее.
— Нельзя определять понятие через самое себя, Лера, это логически неряшливо.
— А тебе опять нужна логика, да?
— Мне нужно понять, что ты имеешь в виду. Сколько времени для тебя соответствует понятию «быстро»?
— Ну-у-у…
— К примеру, если бы я жил на «Полянке», до меня было бы десять минут пути на метро, так?
— Да, в районе того.
— Это быстро?
— Да, вот это — быстро!
— Прекрасно. Раз мы теперь знаем численное выражение понятий «быстро» и «долго», мы можем найти ту точку, где одно переходит в другое.
— Чего-чего?
— Рубеж, на котором кончается «быстро»…
— Не поняла.
— Условная граница, за которой начинается «долго»…
— Ты меня запутал!
— Сколько должно натикать на твоем секундомере, чтобы ты сказала: «Это пока еще "быстро", это пока еще допустимо… А вот дальше — вот отсюда вот! — уже перебор»?
— Скажем так, минут тридцать.
— О! Видишь, как все, оказывается, просто! Тридцать минут — это и есть тот искомый рубеж, за которым у приглашающей стороны нет шансов на твое согласие. Иначе говоря, жил бы я в тридцати двух минутах от тебя, жил бы я в тридцати минутах и одном дюйме от тебя, мне бы ничего не светило.
— Почему? Опять же, смотря, как бы ты меня уговаривал.
— Нет, ну вы слышали это? Оказывается, количество уговоров напрямую зависит от расстояния, от каждого лишнего километра! Введи покилометровую тарификацию, Лера. Разбей Москву на зоны, как в электричках. По одному дополнительному уговору за каждый сверхлимитный километр.
— Ты просто взял и перевернул мои слова. Показатели какие-то приплел…
— С каких пор «уточнить» у нас одно и то же, что «перевернуть»? Почему, если мне интересно, что стоит за твоими словами, я сразу превращаюсь в этакий испорченный телефон? Не потому ли, Лера, что ты иногда говоришь вещи, за которыми ничего нет? И которые, при ближайшем рассмотрении, кроме как бредом, назвать нельзя?
— Мне все ясно. Ты патологически не умеешь обращаться с женщинами.
— Да все я умею, Лерка. Десятки раз я был в подобных ситуациях, поверь мне. Звонил — приглашал — мне отказывали — я уговаривал, обольщал, заводил серенады. Всячески подлизывался и подобострастно лепетал «конечно-конечно!», когда дамы по нескольку раз перестраховывались: «Это ведь не ты такой желанный, это я такая самоотверженная, правда? Ты ведь не будешь питать иллюзий?» Я куртуазно лебезил, убалтывал и в итоге добивался. Садились на предпоследний поезд метро, ловили мотор и триумфально ехали ко мне в гости. А я триумфально ждал, потирая дома руки, и подмигивал своему отражению: мол, ничего, чувак, мы за ценой не постоим… Но я не хочу так больше. Я не могу больше разыгрывать этот цирк уродов. Я все это умел, Лера, но это не то, чему стоило учиться. Мое теперешнее «неумение обращаться с женщинами» — патология, если хочешь, приобретенная.
