Запал Александра лишает меня рассудка. В его обвинительной речи столько огня, столько боли. У Ниам в глазах стоят слёзы. Ян чего-то застыдился, но не так сильно, как Насер. Томас заворожённо слушает. Я ещё никогда не видела Александра таким раскрытым. Его решение пугает меня. Мой друг хочет удалиться от мира. Мой брат хочет отречься от людей. Я чувствую себя потерянно и хватаюсь за руку Яна. Тот крепко сжимает мне ладонь, встаёт и обнимает меня. Александр тоже встаёт. Он продолжает:
— Так многое уже стёрлось из нашей памяти. Каждый день исчезает какая-то традиция и забывается какой-то миф. Мне это тяжело, так с какой же стати я должен прилагать к этому и свои усилия? Я уже давно решил посвятить свою жизнь сохранению и спасению того, что считаю бесценным наследием человечества: культур, истории, обрядов, ритуалов веры, выражения наших различий. Я хочу попытаться создать искусственный интеллект, в котором хранились бы наши мифы. Целую сеть искусственных интеллектов, которая на века сохраняла бы индивидуальность каждого отдельного народа, когда-либо жившего на Земле. Мне больно, что стольких вещей уже никогда не увидеть. Я знаю, что моя борьба обречена на поражение и что мои искусственные интеллекты — может быть, единственное, что останется от человеческого многообразия. Но в вашем проекте я не хочу участвовать.
Он умолк, опустив голову. И потом снова — последний рывок:
— Мне очень жаль, Насер, Томас, я просто не могу. У вас наверняка есть другие аргументы, и ваши основания могут быть гораздо весомее моей, очень личной, точки зрения. Я прошу прощения.
Он угас в полном смысле этого слова. Его чувства подавили его. Мы все молчим. Никто не осмеливается заговорить. Александр стоит один. Мы, остальные, тесно сгрудились. Нам ясно, что он не хочет, чтобы к нему прикасались. Он скрестил на груди руки. Он очень бледен.
Верная Ниам ломает лёд, разбивая свой стакан. Хрустальный звон всех вспугнул и разрядил атмосферу. Она твёрдо заявляет:
— Теперь я скажу.
Мы удивляемся. Она поправляет подушку и садится между моими коленями. Мы с Яном держим её за обе руки.
— Итак, я начинаю. Мне не понадобится много времени, по крайней мере, мне так кажется. Я уж точно не так непреклонна, как Александр, но я должна освободиться от груза кое-каких вещей. Для тебя, Александр, традиции — самое большое богатство человечества. С этим я не согласна. В твоём уравнении есть несколько неизвестных. Особенность всех традиций — изменяться, попадать в забвение и снова возрождаться, когда это входит в моду. Со временем, в руках других людей они приобретают новое лицо. Так же ежедневно рождаются новые формы веры и новые традиции. Как я восхищалась благодарственной молитвой Чипа и Дейла их великой святой Игги Поп! Прекрасно придумано! Традиции умирают, но одновременно рождаются новые. Кроме того, нельзя не признать, что некоторым традициям было бы лучше умереть на благо человечества. Таким, например, как ритуальное обрезание клитора у девочек. Для меня это вообще преступный ритуал, его нельзя возрождать снова. Убийство новорождённых, чтобы держать под контролем резкий рост населения, нечто по-настоящему ужасное, хотя найдётся пара-тройка аргументов и за это. И традиции шариата, который наказывает супружескую неверность побиванием камнями, а воровство — отрубанием руки, я тоже не считаю хорошими. И есть ещё много других обычаев, которые прямо-таки оскорбительны для моего представления о справедливости и для моего здравого смысла.
