— Как «чье»? Ну, Рафика, конечно! У него же какие-то деньги, наверное, есть на счете. Вещи. Которые можно будет еще как-то… — Полина попыталась найти слово «покультурнее» и сказала: — Реализовать. Я знаю? В конце концов, тот же холодильник. Зачем мне одной — два холодильника?
— Но Рафик ведь еще жив, — очень жестко произнесла Зоя Теплова.
Кружение кафе стало замедляться. Зоя почти пришла в себя.
Полина скептически улыбнулась такому типично интеллигентскому отсутствию практицизма, допила кофе, вытерла губы бумажной салфеткой:
— Готовь сани летом. Сегодня жив, а завтра? Кто мне это тогда подпишет? И шо вы на это скажете?
Зоя встала, вытащила из кошелька монету в два евро, бросила на стол и громко, никого не стесняясь, сказала:
— Пошла ты на хрен, сволочь вонючая!
…А потом долго рыдала, запершись в кабинке женского туалета приемного отделения клиники.
И только успокоившись, открыла сумку, достала косметичку, навела, как она сама говорила, марафет и, внимательно посмотревшись в зеркало, пошла к лифту, чтобы подняться на третий этаж. В отделение онкологии.
…Но в целом мире не было людей
Забитее при всей наружной спеси
И участи забытей и лютей,
Чем в этой цитадели мракобесья.
— Да, Зой? Правда? Эта строфа Пастернака, вырванная из абсолютно лирического контекста, вдруг получает свое самостоятельное, я бы даже сказал — жутковатое, набатное звучание! Хотя стихи совершенно об ином!
А? И, пожалуйста, посмотри, не пора ли перекрыть эту капельницу… У меня уже рука онемела.
— Нет. Там еще минут на двадцать…
«Черт побери, как он перенесет эту первую в своей жизни «химию?» — все время думала Зоя.
Зоя отчетливо помнила, как мучилась она, как страдали ее соседки по палате в Онкологическом институте имени Петрова в поселке Песочный — под Ленинградом.
Как их, бедняг, рвало, как выворачивало наизнанку, какие это были чудовищные, но спасительные мучения! А через несколько лет…
После встречи двухтысячного года в Париже, по возвращении в Мюнхен, у Зои были обнаружены метастазы в печени. И снова — третья по счету — пятичасовая операция! В этой же больнице — в «Neuperlach Klinikum». И опять нескончаемая химиотерапия! В клинике — капельницы, дома — таблетки, капсулы, ежедневно, по сей день! А вот с недавних пор «химию» стали делать до операции. И после тоже… Господи! Только бы он выдержал. Только бы он это выдержал и не сломался…
— С Пастернаком ты прав. Я совсем не знала этих стихов. Рафик, он тебя здесь не замучил без меня?
